Наперегонки с темнотой

Провизии нам хватило лишь на несколько дней. Как и прежде, каждое утро я вместе с Митчеллом и Эдвардсом отправлялся в город или колесил по округе в надежде отыскать что-нибудь из съестного и иногда наши поиски увенчивались успехом, но день ото дня это происходило все реже. Помимо нас троих, тем же занимались еще два отряда, но, как и нам, им тоже редко удавалось привезти хоть что-нибудь стоящее.

В радиусе досягаемости почти не сохранилось нетронутых продуктовых лавок или складов, не говоря уже о крупных супермаркетах. Их разграбили подчистую еще пару месяцев назад. На гуманитарную помощь никто теперь не рассчитывал — ее просто не стало.

Вдобавок ко всему, находиться на городских улицах сделалось чрезвычайно опасно. По ним стремительным потоком неслась нескончаемая людская река, ежедневно вбирающая в себя все новые и новые притоки спасающихся бегством беженцев. Десятками тысяч они растекались по артериям города, сбивались в ожесточенные толпы и представляли собой реальную смертоносную угрозу. Убийства из-за скудного пайка или крыши над головой превратились в обыденность.

Сталкиваясь с людской агрессией, нередко нам случалось вступать в схватки, орудовать руками и ногами, а временами даже отвечать огнестрельными выстрелами. Словом, выбраться живьем из той зловонной клоаки, что олицетворял собой некогда один из самых удивительных мегаполисов земного шара, бывало крайне непросто. Он был словно засасывающая в свои недра огромная сточная яма и для того, чтобы невредимым добраться к спасительному берегу, угодившему в ее мутные воды требовалось проявлять чудеса смекалки, силы и ловкости.

Из-за опасности, которую представлял теперь город, пару раз мы выбирались в лес, где рассчитывали подстрелить пернатую дичь или какое-нибудь более крупное животное, однако и это не принесло плодов. Мы лишь вымотались от бесполезного кружения по запутанным лесным тропам, до костей промерзли от холода, зря израсходовали топливо и едва не застряли в глубоком снегу. После второй неудачи подобных попыток нами больше не предпринималось.

К счастью, нас сильно выручали Вуд, Ричардсон и Ли. Эти трое оказались отличными рыбаками. По утрам они отправлялись к замерзшей реке или океанскому заливу и зачастую возвращались только перед наступлением вечерних сумерек.

Обычно они приносили с собой неплохой улов и женщины из пойманных ими судака, морского окуня или камбалы варили ароматную, но довольно пустую и жидкую похлебку. Без картофеля, моркови, лука и других овощей она выходила водянистой и малопитательной. От такого обеда уже спустя час у всех нас вновь просыпался зверский аппетит.

Чувство голода преследовало меня теперь постоянно. Я просыпался с ним утром, мирился на протяжении всего дня и с ним же проваливался в беспокойный, прерываемый малейшим шорохом сон. Голод не оставлял меня даже по ночам — всякий раз снилась свежая, обильная, а главное разнообразная еда.

Однажды, когда в доме, кроме пойманной рыбы, вообще ничего не осталось, Чарли внезапно пропал. Не сказав никому ни слова он ушел в неизвестном направлении пока все еще спали. К середине дня за него начали переживать, а потому снарядили отряд, чтобы прочесывать окрестные улицы, но перед самым наступлением темноты он также внезапно заявился сам.

Слегка согнувшись под тяжестью чем-то доверху набитой брезентовой сумки, он понуро брел через сквер с неподвижно стоящими в нем голыми деревьями. И хотя вид его длинной фигуры говорил об усталости, на бледном веснушчатом лице светилась торжественная радость. Как оказалось, сумка, которую он нес за спиной, была полна мертвых голубей.

Используя рыболовную леску и раздобытое где-то ячменное зерно, он с утра до вечера терпеливо охотился на этих крылатых городских обитателей. Тот вечер для каждого из нас ознаменовался праздничным пиршеством, а уже на следующий день к Чарли присоединилась почти вся детвора в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет. Разбившись на слаженные команды, они обшаривали близлежащие чердаки, крыши и парки, а затем, сияя от осознания собственной значимости, возвращались с сумками, набитыми пернатой добычей.

Так в нашем рационе появилось голубиное мясо, из которого варили все ту же похлебку или жарили на открытом огне. С этого дня с едой стало полегче, но ближе к двадцатым числам января нас начали сильно донимать морозы. Будто в отместку за человеческие прегрешения, зима в этом году выдалась особенно жестокой.

Все вокруг сковало толстым слоем льда, дороги покрылись завалами отвердевшего снега, с океана задули злые, шквалистые ветра. Они приносили с собой метель, высокую влажность и лютый холод. Наружу было не выйти, а если кем-то и предпринимались такие вылазки, то уже максимум через двадцать минут его стойкость сходила на нет.

Из-за непогоды наши рыболовецкая и охотничья артели не могли больше полноценно заниматься промыслом и сотня прожорливых глоток очень быстро уничтожила все имеющиеся припасы. В довершение к этим несчастьям, топливо для машин подходило к концу, а нового раздобыть было негде. Так мы снова очутились у голода в плену.