Наперегонки с темнотой

В таком муторном ожидании подошел к концу январь, а за ним пожаловал не менее тягостный февраль. Каждую ночь мы по-прежнему разбивались на группы и по очереди несли дежурство, но большинству из нас так и не удавалось сомкнуть глаз. Жадно вслушиваясь в раздающиеся за окном шорохи, мы ежеминутно ожидали прихода зараженных. Нервы были накалены до предела, но со временем я почти привык к этому состоянию.

В одну из таких ночей я просидел до двух часов в компании дежуривших вместе со мной мужчин и тех, кому от нервного напряжения просто не спалось, а затем сдал свою смену и решился немного вздремнуть. Отправившись в пустующую комнату с бильярдным столом, я завалился на сваленные в углу матрасы и закрыл глаза. Сегодняшняя ночь была первой из десяти, когда я на это отважился.

Едва я лег, как мой изможденный бессонницей мозг провалился в глубокую отключку. Мне снилось что-то бессвязное, обволакивающее подсознание липким страхом и ощущением опасности. Эти чувства так основательно прилепились ко мне, что теперь, как и чувство голода, даже во сне не покидали разум.

Тот факт, что рядом со мной что-то изменилось, я почуял буквально кожей, но прежде чем эта информация просочилась в мозг, потребовалось несколько долгих секунд. Несмотря на то, что рассудок по-прежнему блуждал в лабиринтах сна, мышцы в теле инстинктивно напряглись, а уже в следующее мгновение подле меня кто-то приземлился на матрас. Тотчас я уловил едва слышное дыхание, но проснулся окончательно лишь после того, как на мое плечо легла чья-то рука.

Резко открыв глаза, я попытался сесть. Вокруг стояла чернильная мгла, однако я различил склоненное надо мной лицо. Тихим, успокаивающим шепотом оно произнесло:

— Тшшш… Джон, все хорошо. Это Лора. Простите, что напугала, я не думала, что вы так быстро уснете.

Продолжая мягко упираться ладонью в мое плечо, она удерживала меня в лежачем положении. От удивления я впал в замешательство, но подчиняясь нажиму ее руки, остался лежать на месте.

— Лора? Что вы здесь делаете? Что-то случилось?

Не отвечая, она склонилась ниже, а я наконец сообразил, чего от меня ждут. Приблизившись к моим губам, Лора нерешительно меня поцеловала. Непроизвольно я открыл рот и ответил на этот поцелуй. Я сглупил.

Губы Лоры оказались мягкими, податливо-влажными и… неумелыми. Поцелуй наш продлился меньше минуты, однако как бы я не старался, мне так и не удалось подстроиться под ритм и хаотичные движения ее языка. В определенное мгновение у меня возникла ассоциация, будто я целуюсь с маленьким ребенком, но наряду с тем отрицать, что неожиданно для себя испытал прилив тяжести в паху я тоже не мог.

Слишком долго я обходился без женщины, вот только с каждой секундой, пока длилось это странное действо, в моей голове набирала силу мысль, что происходящее является плохой затеей. Я не мог трахнуть Лору, а на следующее утро делать вид, будто ничего не произошло.

Я буду обязан к чему-то. К некоему подобию отношений, которых вовсе не хочу, к проявлению эмоций, которых во мне нет и в помине, к принятию чужих чувств, на которые не в состоянии ответить и, в конце концов, к пресловутому чувству вины. Приняв решение, что лучше остановить все сейчас, я обхватил ее за плечи и мягко, но настойчиво отстранил от себя.

— Лора, остановитесь… Не нужно этого делать.

— Почему? — прошептала она. — Вы не хотите?

— Дело не в том. Просто мы не должны, вот и все.

— Джон, я все понимаю, — так же низко склоняясь над моим лицом, с горькой усмешкой сказала она. — Можете считать меня дурой, но я прекрасно знаю, что не нравлюсь вам.

В непроницаемой темноте я не видел ее лица, но был уверен, что сейчас оно полыхает от стыда. Правильные слова нашлись у меня не сразу. После затяжной паузы я с чуть ли не по-отечески ласковой интонацией проговорил:

— Нет, это не так. Вы нравитесь мне, но я не хотел бы привязываться. И вам не стоит, Лора. В любой момент кто-то из нас может превратиться в зараженную тварь, так что сейчас не время для любовных историй.

— А когда же время? Может быть, это последняя ночь, когда мы живы и я хотела бы провести ее именно так.

В ее голосе сквозила такая безутешная тоска, что на короткий миг мне захотелось уступить этому несвойственному ей натиску, но уже в следующую секунду я понял, что уступка моя будет не от желания к ней самой, а всего-навсего проявлением жалости. Как следует осознав это, я твердо решил придерживаться принятого решения. В возникших обстоятельствах оно казалось мне единственно верным.

С моей стороны будет нечестно воспользоваться ее телом, не испытывая при том к ней ничего. Я не был ханжой и будь на ее месте любая другая, пошел бы на это не задумываясь, но с Лорой я так не мог. Только не с ней. Она не заслуживает подобного.

— Простите, Лора… Я не могу. — Я покачал головой, давая понять, что это мое окончательное решение. — Постарайтесь понять, но так будет лучше для нас двоих. Вы слишком молоды и, думаю, вам нужен кто-то, кто ближе к вам по возрасту.