Наперегонки со временем

Может быть, в борьбе со скалами или в бою с арабами и потерял он свой палец?

Потом уже, когда мы сошлись с ним ближе и подружились, я спросил его о пальце и высказал заодно свои предположения. Эшкол рассмеялся. Его рассказ был куда менее «героичным». В детстве он жил с родителями в большом имении на Украине. Бывало, бегал с крестьянскими детьми в поле и возился там с сельскохозяйственными машинами. Однажды он засунул руку в молотилку, когда та работала, и полпальца ему тогда и отсекло.

Эшкол добавил:

— Ты думаешь, не нашли практического применения для моего изуродованного пальца? Так вот, послушай. Когда я поселился в кибуце Дегания-бет и зажил с семьей, меня то и дело призывали на общественную работу: в Хагану, в сельскохозяйственный центр и так далее. Однако, в конце недели я возвращался домой, и тогда одной воспитательнице пришла в голову мысль. Она приглашала меня в детский садик и демонстрировала мою руку малюткам, поясняя: «Вы видите, ребята, что получается, если целый день сосать палец? Вот папа Двойреле тоже сосал палец, когда был маленьким. Сосал, сосал, пока половину не высосал».

— Это был мой вклад в дело воспитания детей в Дегании-бет, — закончил Эшкол свой рассказ.

Глава 6. «ЛОКШИ» И «БЛОКОНЫ»

Если «маабарот» были все же каким-то временным выходом из положения для людей в окрестностях больших городов и сел, то в деревнях дело обстояло куда сложнее.

С одной стороны с тех пор, как кончилась война, у нас совершенно пустовали огромные участки пригодных для сельского хозяйства земель: в Галилее, в долине Бейт-Шеан, на севере и на юге Саровской долины, в иерусалимских горах, в южной низменности, в Негеве. С другой стороны, «маабарот» и лагеря были битком набиты людьми, у которых не было ни малейшей сельскохозяйственной подготовки. Как спарить эти два явления в одно? Мы знали с самого начала, что эти иммигранты, по крайней мере, подавляющее их большинство, не согласятся пойти в кибуц.

Евреи Восточной Европы, которым «коллективный» образ жизни, навязанный многим из них в советских колхозах и совхозах в дни эвакуации, надоел как горькая редька; люди, потерявшие свои семьи, создавшие новые семьи и народившие детей в не совсем подходящем возрасте, в неподходящем месте и в неподходящее время, и мечтающие теперь только об одном: создать себе маленькое, отдельное семейное гнездо; от таких людей нельзя было, конечно, требовать, чтобы они отправились тысячами в кибуцы.

Кибуцы, не без нашего поощрения, делали все, что было в их силах для привлечения людей. Немало нашлось желающих, в особенности среди представителей гордых когда-то халуцианских молодежных движений в странах Восточной Европы, но все же таких было мало.

Евреи Северной Африки, Йемена, Ирака, Ирана и прочих стран мусульманского Востока, со своими многодетными семьями, стариками и инвалидами, эти патриархальные семьи, чей жизненный уклад далек от нашего, как небо от земли, и вовсе не годились для кибуцов.

Все это, естественно, толкало нас избрать второй тип сельскохозяйственного поселения, созданный в стране еще до завоевания независимости, — мошав. Правда, и мошав построен не в малой степени на взаимной помощи, на кооперации как производственной, так и сбытовой, но зато мошавник имеет свой собственный дом, а также свой земельный участок. Вот где можно применить библейский стих: каждый в своем винограднике, каждый под своей смоковницей.

Мы решили пойти по этому пути и сделать его основным в деле сельскохозяйственного поселения новых иммигрантов.

Вначале, то есть в 1949–1950 годах, мы действовали по двум направлениям: организовывали группы иммигрантов, которые должны были поселиться в новые мошавы, и одновременно с этим мы принялись за разработку типовых проектов для самих мошавов.

Мошавное движение в стране тоже включилось в дело, мобилизовало несколько своих старых членов, основателей Нахалала, Кфар Иехезкиэля, Бар-Тувии и других мошавов, для просветительской деятельности и вербовки будущих мошавников среди новых иммигрантов. С помощью работников Сохнута начало создаваться «ядро» будущих мошавов, то есть группы, состоящие из нескольких десятков семейств, выразивших согласие поселиться в деревне и заняться сельским хозяйством.

Наряду с этим, проектировщики, инженеры и архитекторы начали разрабатывать типовые проекты домов, усадьб и целых деревень. Старые мошавники принимали активное участие в разработке таких проектов.

Сразу возникли ожесточенные споры по поводу того, как именно должна выглядеть деревня: должен ли участок, который будет обрабатываться мошавником, находиться непосредственно около его дома, или же вокруг дома должна быть только небольшая усадьба с хозяйственными постройками, но сам участок — за деревней? Если участок будет около самого дома, то неизбежно увеличится расстояние между дворами, и деревня раскинется на большое пространство. Наоборот, если дом будет оторван от участка, а усадьба составит не больше двух-трех дунамов, то расстояния между дворами сократятся и деревня будет более компактной.