Наперекор всему (СИ)

- Большой. Я у него не только помощник, но и психотерапевт заодно. Ну чтоб не забывать специальность практикуюсь. И ты не представляешь, сколько у этого самовлюбленного засранца, как ты выразился, проблем и комплексов. И никакой он не самовлюбленный. Глеб умеет любить.

- Давай поплачем по этому поводу, — усмехнулся Иосиф Нахимович.

- Чего?

- Ничего, у тебя глаза на мокром месте. Давай вытирай сопли, вон везут твою спящую красавицу.

Ник сделал над собой усилие чтобы не побежать навстречу. Дождался, пока каталку завезут в палату, вошел следом. Глеба сопровождал анастезиолог и двое санитаров, которые ловко переложили пациента на кровать. Глеб еще спал. Хотя сном это состояние можно было назвать с большой натяжкой – спящий человек в любом случае шевелится, Глеб же был абсолютно неподвижен, только что дышал. Ник застыл у кровати, вцепившись в металлический поручень и рассматривая любимое лицо — бледное, с заострившимися чертами. Господи, он как будто похудел килограммов на десять. Но так же не может быть, верно?

Анастезиолог подключил Глеба к палатным мониторам, наладил капельницу.

- Вы будете с ним? — уточнил он.

Ник кивнул.

- Значит так. Дышит он уже сам, но все равно за дыханием следите. За сердцем следит компьютер, если что – запищит, сигнал будет на сестринском пульте. Ну и вот тревожная кнопка, нажимайте в любой непонятной ситуации. Просыпаться начнет уже скоро, но контролировать себя будет не раньше, чем через час-два. Следите, чтобы не было лишней двигательной активности, в крайнем случае можно пристегнуть, кровать оборудована ремнями. Не делайте такие глаза, он действительно может не понимать, где находится, и улететь с кровати или выдернуть капельницу.

- Я удержу, если что, — мрачно пообещал Ник.

Этого еще не хватало. Он помнил ремни в наркологической клинике, которые врезаются в руки и ноги, и только жалеешь, что не в горло, чтобы удавиться и прекратить мучения. Плавали, знаем. Глеба он привязывать не даст ни при каких условиях.

- Есть и пить только после полного пробуждения. Ну есть он и не захочет, а пить будет хотеть и много. Я буду заходить каждые пятнадцать минут. Вопросы есть?

Какие там вопросы. Для Ника уже не существовало никого и ничего, кроме его Глеба. А вот Иосиф Нахимович сохранил трезвость рассудка и вышел из палаты переговорить с докторами.

Никита сел на стул возле кровати Глеба. И что ему надо делать? Сколько еще Глеб проспит? Где-то он читал, что спящих под наркозом не нужно ласкать, гладить и вообще лишний раз трогать — пока наркоз глубокий, человек все равно ничего не чувствует, а когда начинает просыпаться, прикосновения могут быть неприятны. Правда или нет? Где он это читал? Или слышал? Мама, кажется, говорила, когда кошку стерилизовали. Мда, сравнил…

Господи, что за бред в голову лезет. Хоть бы Глеб уже проснулся. Ник с ума сойдет от этого мерного пиканья монитора в тишине.

- Пусти меня! Петь! Я ее спою лучше!

Ник чуть не подскочил от неожиданности.

- Глеб! Глебушка? Родной, ты чего? Что ты петь собрался?

Глеб открыл глаза — взгляд был мутный, какой-то совершенно невменяемый. И не фокусировался на предметах, как будто Глеб очень много выпил.

- Илья, иди на х…

- Ого! Родной, нет тут Ильи. Что за лексика вообще? Так, тихо, тихо, не дергаемся. Нельзя вставать!

Теперь Ник понял, о чем говорил анастезиолог. Глеб порывался то ли сесть, то ли встать, не переставая нести что-то бессвязное про Кароля и песню, которую они не поделили. Нику пришлось надавить ему на плечи, чтобы уложить обратно.

- Лежи, пожалуйста. Ты меня слышишь? Глеб? Мы в Израиле, в больнице. Петь не надо. Кароля тут нет.

- Бесполезно, он все равно не соображает, — в палату вошел Иосиф Нахимович. — Готовься услышать много интересного. Мои клиентки иногда такое выдают — впору записывать и потом книгу афоризмов издавать.

Доктор Тайлевич подошел к Глебу, взглянул на монитор, покачал головой, зажег лампочку над кроватью, оттянул Глебу веки, посмотрел зрачки на свет, снова покачал головой.

Никита напрягся.

- Что, пап? Что-то не так?

- Я, наверное, домой не пойду, посижу сегодня с вами. Завтра шаббат, на работу не надо. А мне так спокойнее будет.

- Ты же со смены, тебе бы выспаться.

- Вот переведут вас завтра в обычную палату, тогда и отосплюсь.

- Завтра? Я думал, через пару часов уже переведут!

- Да конечно! Этот засранец на столе остановку сердца выдал, адреналином и дефибриллятором заводили.

- Как?! А почему…

- Почему что? Тебе не сказали? Чтоб не пугать, наверное, ты на себя в зеркало посмотри, выглядишь как маньяк — глаза на пол-лица. Они как Глеба привезли, мне сразу его вид не понравился, пошел переговорил с Фимой, он мне все рассказал.

- Я хотел спросить, почему остановка была?

- Да бог его знает! — отец говорил раздраженно, куда делся его профессиональный пофигизм. — Сахар, скорее всего. Высокий сахар — это плохая свертываемость, больше кровотечение, быстрее падает давление. Падает давление, встает сердце. Ник, давай я сейчас тебе не буду лекцию читать? Ты следи лучше, он вон опять встает.

Ник поспешно прижал Глеба к кровати.