Написанное остается

Харитон отодвигает штору, что закрывает «алтарь». Антоний прячется за «алтарем». Вспыхивают яркие лучи, веером расходящиеся от жертвенника.

Х а р и т о н. Приготовьтесь, ета самая, мои дорогие во Христе Иисусе!

Сектанты с ужасом смотрят на жертвенник. И один за другим подготавливают сверточки с деньгами. Антоний прикладывает к мегафону огромный будильник. Начинается отсчет секунд, как перед стартом космической ракеты.

А н т о н и й (в мегафон). Десять!

Все шепотом повторяют числа.

П р а с к о в ь я. Уважь, господи, рабу твою!

Кладет сверток на «жертвенник» и христосуется со всеми по очереди. Эту же процедуру проделывают и другие сектанты.

М а т в е й (кладет деньги). Пресвятая богородица! Ефросинья-узорошительница, заступися!

У л ь я н а  и  М а р ь я н а (один сверточек несут вдвоем, плачут). Одинокие мы как персточки!

А н д р е й. Не голосите, сестрицы, там все будут как персточки.

А н т о н и й. Девять!

М а р ь я н а. Как вспомню козочку, сердце кровью обливается!

А г а ф ь я. Господи праведный, конец света на носу, а ей коза на уме!

А н т о н и й. Восемь!

А н д р е й. Галинка, бежим отсюда! Не видишь — комедия?

Г а л я (в ужасе). Молчи, Андрейка! Молчи, родной! Сейчас конец всему!

А н т о н и й. Семь!

Х а р и т о н. Сестра Тэкля, сестра Галина и все, ета самая, остальные, от нас учитесь! Бросай, Гапуля! Все пали́, до последней копеечки!

А н т о н и й. Шесть!

Агафья, как святыню, возлагает на жертвенник свой сверточек.

Х а р и т о н. Бросай, Тэклечка! Все равно Шатун пропьет! А так где добро твое будет, там и сердце, и душа твоя будут!

А н т о н и й. Пять!

Г а л я. Андрейка, молись!

А н д р е й. Так я же не умею.

Г а л я. Повторяй за мной! В постельку ложуся, на божью матерь надеюся, ко святой матушке явлюся… Святая богородица, спаси меня до полуночи, ангел до утра, Христос до самого века.

А н т о н и й. Четыре!

А н д р е й. В постельку ложуся и каждый раз надеюся, что с тобою оженюся. И тогда буду стеречь тебя с вечера до утра и до скончания века!

Г а л я. Не греши, миленький! Молись, родненький! Дай я на тебя гляну в последний разочек!

А н т о н и й. Три!

Галя обнимает Андрея, целует его.

А н д р е й (решительно). Если я тебе миленький да еще родненький, так ты решай сейчас: с богом идти или со мной!

А н т о н и й. Два!

Х а р и т о н (Андрею). Ну, ета самая, а ты будешь что жечь?

А н д р е й. А зачем жечь? Я со всевышним наличными рассчитаюсь.

Г а л я. Андрейка, мне страшно!

А н д р е й. Не дрожи, я сам боюсь!

Идет выразительный и четкий отсчет секунд. Все, кроме Андрея и Харитона, лежат на полу вниз лицом. Лучи угасают. Антоний поджигает бикфордов шнур.

А н т о н и й. Один!

В жертвеннике ярко вспыхивает магний, и все погружается в темноту. Наступает мертвая тишина. Андрей вначале тихо, а затем все сильнее и сильнее начинает смеяться, и смех его переходит в громкий издевательский хохот. Появляется свет. Сектанты один за другим удивленно поднимают головы, приходят в себя, осматриваются. Антоний подсчитывает «выручку».

Х а р и т о н (истерично). Среди нас дьявол! Хватайте его! Ловите! Держите!

Ловко хватает Андрея за руки и заламывает их за спину. Андрей сопротивляется.

Г а л я (бегает вокруг них и причитает). Мамочка! Теточки! Дядечка! Не надо! Отпустите!

Х а р и т о н. Помогите, ета самая!

Сектанты бросаются на помощь Харитону. Андрея валят на пол. Харитон садится ему на плечи.

А г а ф ь я. А-а-а! Попался, нечистик комсомолистый!

Х а р и т о н. Выгоним, ета самая, злого духа из грешного тела брата нашего некрещеного!