Написанное остается

Х а р и т о н. Сошел, ета самая, на брата дух святой! (Опускается на колени и встает опять, не дотрагиваясь руками до пола. Его движения чем-то напоминают фигуру из танца «твист».)

А н т о н и й. Тыр! Тар! Шанар! Рата! Тара! Майна! Вира! Лота! Кочумай! Афина! Астана! Крымты-прынты! Крынты-примты! Круталей! Растулай! Авара-я-а-а-а! Авара-я-а-а-а!

Г о л о с а. Заговорил!

— Заговорил!

— Сошла благодать!

— Сподобился благодати!

Х а р и т о н (истерично). Как наставничек, делайте! Как мы, говорите! Тыр! Тар! Шанар!

Все повторяют бессмысленные слова.

А н т о н и й (приближается к Гале и, продолжая подергиваться в ритме «твист», оттирает ее от сектантов). На тебе прославится имя божие! Се жених твой грядет в полунощи! Беги домой и не выходи из ковчега своего! В час полночный придет он и осчастливит тебя, и принесешь ты сына… О! Непорочная дева…

Галя убегает.

Радение-беснование продолжается.

V

Декорация первой картины. Только между клубом и молитвенным домом появляется крылечко и окно дома Савося. Д е д  С а в о с ь  сидит на ступеньках клуба и чистит ружье. Появляется  Ш а т у н  с газетой в руках.

Ш а т у н. Где Тихон?

С а в о с ь (зовет). Тихон! Ты здесь, Тихон?

Из клуба выходит  Т и х о н. Он зол и неприветлив.

Ш а т у н (трясет газетой). Погляди, как нас лектор Разумников в районке расчихвостил! Вот врезал, так врезал!

Т и х о н. Читал. (Забирает у Шатуна газету.)

Ш а т у н (вынимает из кармана другую). Где, спрашивает, был коллектив и куда смотрела общественность?

С а в о с ь. А и в самом деле, не при нас будь сказано, куда же это она глядела? (Забирает у Шатуна газету и передает ее Тихону.)

Ш а т у н (вынимает из кармана третью газету). В зубы вам глядела, вот куда она глядела!

С а в о с ь. Слава богу, что не в бутылку с тобой вместе.

Ш а т у н. Все, дед, точка! Со вчерашнего дня завязал.

С а в о с ь. Слава богу, только надолго ли? (Кивает на газету.) Про что там?

Т и х о н. Вначале про Андрея, в середине про Тихона, а в конце о формах и методах.

С а в о с ь. Про меня ничего?

Т и х о н. О таких, как ты, не пишут.

С а в о с ь. Радуйся, что вам повезло.

Ш а т у н. Так умно, холера, пишет, что обалдеть можно. Чистый академик.

С а в о с ь. Это уже так: с малолетства уродится такой головач и до самой пенсии в разумниках ходит, советы дает.

Ш а т у н. Советы, конечно, разумные, только я на своей Тэкле, можно сказать, практически перепробовал и формы, и методы… И бил, и пил, и просил, а толку что? Теперь решил вот к чужим бабам податься. Может, испугается да бросит эту секту…

Т и х о н. Замолчи, Шатун, без тебя тошно.

С а в о с ь (сочувственно). Что, Тихонька, не при нас будь сказано, крепко пропечатали?

Т и х о н (угнетенно). Выговор, в принципе, обеспечен.

С а в о с ь. А может быть, нам актив собрать, поговорить, посоветоваться?

Т и х о н (зло). Расширенный пленум райкома сейчас тебе тут соберем!

С а в о с ь. А что ты думаешь, повредило бы?

Ш а т у н (хочет что-то сказать, но захлебывается от смеха). А что, если бы… Слушай, Тихон! Давай опять лектора пригласим!..

Тихон безнадежно машет рукой.

Нет, не этого, а того, что в прошлом году рассказывал про римского папу, который на самом деле был мамой. Помните, сектанты сбежались на эту лекцию, как на пожар.

Т и х о н. Разумников на индивидуальную работу рекомендует нажимать.

Ш а т у н. Правильно! Индивидуально! Нажимать…

Т и х о н (зло). Ну так бери свою Тэклю и нажимай индивидуально! Перевоспитывай! А у меня лен посыпался, у меня рожь преть начала, надои падают.

Ш а т у н. Нет, с Тэклей не управлюсь! Ты меня за какой-нибудь чужой закрепи.

С а в о с ь. Может быть, Тихонька, не при нас будь сказано, ты бы сам за Тэклю взялся… индивидуально?

Т и х о н. Скройся, дед, с моих глаз и не загоняй меня живым в могилу! Надо придумать что-нибудь координальное!

Ш а т у н. Правильно! (Думает, смотрит на молитвенный дом.) О! Есть! (Хохочет.) Давайте возьмем да заткнем им печную трубу онучею!

Т и х о н (вскакивает со ступенек). Нет, они меня сегодня доконают.

Ш а т у н. А что?..