Напиши на линии горизонта (СИ)

И в этот момент дверь в Кофейник распахивается, и только тогда до меня доходит, почему я здесь. Я — обычная перестраховка, не больше. Всего лишь свидетель, при котором не посмеют совершить убийство. Почему-то от этой мысли становится немного обидно, но все мысли вмиг улетучиваются, когда перед нашим столом образуется Мираж. Запыхавшаяся, растрёпанная и злая — даже сейчас она кажется мне очень красивой.

— Какого чёрта ты творишь? — мне начинает казаться, что она набросилась бы на Свиста с кулаками, точно так же, как до этого бросалась на Рыжего, если бы сейчас меня не было рядом. Сам же Свист только расплывается в наидобрейшей улыбке. Думаю, у него много таких, этих улыбок, на все случаи жизни.

— О чём ты, сестрёнка?

Мираж всё ещё старается отдышаться и как-то недобро косится на меня. Мне хочется, как можно скорее отъехать от стола и вернуться в Четвёртую, но Свист, заметив это моё желание, переводит на меня вмиг ставший жалобным взгляд, и практически незаметно качает головой. Я не могу ему отказать, поэтому снова обхватываю ладонями свою чашку, стараясь сделать вид, что меня тут на самом деле нет.

— Стервятник сказал, что ты хотел попасть Туда, — осторожно начинает Мираж, и в её вкрадчивом голосе уже и следа не осталось от прежней злости, — зачем?

Свист смотрит на неё внимательно, и немного щурится. Он медлит с ответом, и мне кажется, он старается придумать, как можно сообщить о его намерениях помягче.

— Мне понравилось в тот раз. Я хочу вернуться, а самому у меня не выходит.

Я не могу понять, о чём они говорят, и что это за «Туда», которое они произносят практически шепотом, но, когда Мираж хватается за голову в попытке вырвать себе волосы, я невольно ужасаюсь тому, что мог задумать Свист.

— Божечки, ну зачем тебе это! Вспомни, хотя бы о том, что случилось со Сфинксом!

Мальчишка качает головой, зажигая вторую сигарету. Мираж выжидающе смотрит на него. Я смотрю на них обоих, понимая, что снова не понимаю ничего.

— Ты не понимаешь! Просто Лес никогда не звал тебя. Может, он тебя вообще никогда не примет?

Я замечаю, как лицо Мираж кривится в ярости. Замечаю, как она едва-заметно бледнеет, как хватает Свиста за рукав, а тот только и успевает, что положить сигарету в пепельницу, подхватить костыль и крикнуть мне вслед «Свидимся, Курильщик!». Я долго смотрю в дверной проём, в котором они скрылись, словно жду, что Свист сейчас вернётся за своей сигаретой.

Но он не возвращается, поэтому я отъезжаю от стола, направляясь в Четвёртую. Может, кто-то докурит его сигарету потом, когда я уеду.

========== 4. Мираж. Субботник и трудности материнства ==========

«Самая грубая ложь часто выражается молчанием»

Роберт Стивенсон

Это было то самое редкое утро, когда я проснулась в хорошем настроении. Голова не болела, а Голоса не гудели, позволяя поспать и выспаться. Возможно, я бы даже могла улыбнуться, если бы Спица не разбудила меня затеянной ей уборкой.

Когда я открыла глаза, моя соседка уже гремела чем-то в недрах своего ящика. Спица немного устало улыбнулась мне уголками губ и пожелала доброго утра, как только заметила, что я уже не сплю. Назад пути не было. Теперь — только в ванную, а потом, как и обещала, разбирать завал на подоконнике.

Рыжий не раз рассказывал мне, как уборки проходят у них в Крысятнике, и порой от его рассказов мне становилось нехорошо. Поэтому я терпеть не могла всякого рода субботники, и избегала их, как могла. Но сегодня соседка застала меня врасплох.

— Ты не видела моток пряжи? — из глубин ящика интересуется Спица, отрывая меня от своих мыслей, — желтенький такой.

Я только вяло качаю головой, даже не заботясь о том, что она этого не замечает. Я поднимаюсь на ноги — пружины кровати тихо поскрипывают, — и, на ходу стягивая волосы резинкой, ухожу умываться.

В голове всё ещё стучат слова брата: «Просто Лес никогда не звал тебя. Может, он тебя вообще никогда не примет?». И зачем он так? Ведь прекрасно знает, как мне хотелось попасть на Изнанку, посмотреть на неё хотя бы одним глазочком. Он прекрасно знает, как я завидовала ему, когда он впервые прыгнул, а теперь просто снова давит на больное.

Я стараюсь подавить вздох, чтобы его никто не услышал, и умываюсь, избегая своего отражения в зеркале. Я не люблю зеркала, и не люблю в них смотреть. Потому что каждый раз, стоит только засмотреться, в ответ на меня начинает смотреть отец. Сажусь на край низкой раковины, давая Спице немного времени, чтобы та сама успела убрать как можно больше, и обхватываю себя руками. Стараясь отогнать мысли об Изнанке, начинаю рассматривать стены. Я видела их тысячу раз, но сейчас это единственное, чем я могу себя занять. И тут, и в коридорах, стены намного чище, чем в мальчишеском корпусе, и кажутся какими-то не такими, неправильными, словно… мертвыми?

Я уже собираюсь выйти и закрыть дверь, когда замечаю одинокий, всеми забытый маркер. Он лежит на полу, возле натёкшей из труб лужи воды. Я поднимаю его и кручу в пальцах. Кто и зачем мог его здесь оставить, ведь на стенах нет ни единой надписи? Хотя, это совсем не важно.