Напиши на линии горизонта (СИ)

Змея рассеянно кивает, нехотя отвлекаясь от собственных мыслей, и тоже поднимается на ноги. Она поправляет складки на своей юбке чисто интуитивно, и пусть девочка и смотрит сейчас на Волка, и кивает каждому его слову, улыбаясь, на душе у неё как-то неспокойно. Воспоминания об отце оставляют где-то глубоко в душе новый рубец, ещё глубже предыдущих и сильно кровоточащий. Перед глазами снова встаёт та авария, пьяный отец и заплаканный брат, который держится за ногу. Начинает тошнить, но чёлку за ухо она всё равно заправляет. А от мысли о том, что Голоса предупреждали её обо всём этом за несколько месяцев до произошедшего, становится её хуже.

Они ей об этом говорили.

Совершенно незнакомые, шепчущие на разный лад и разными интонациями, они рассказали ей и о смерти мамы, и о травме Джека, и даже об этом месте. Рассказали всё, практически вдаваясь в подробности, шептали ей на ухо, позволяя всё изменить. А она не послушала. В конце концов, что маленькая шестилетняя девочка может сделать, когда понимает, что слышит то, чего не слышат другие? Пожаловаться маме, конечно.

Сейчас Змея думает о том, что всё равно ничего изменить не смогла бы. Голоса словно специально её к этому подталкивали, шептали всё соблазнительнее, рассказывали какие-то никому неизвестные тайны, а она, маленькая и бестолковая, слепо следовала за ними, выполняя их указания. Пожалуй, единственное, о чем девочка не жалела, так это о том, что оказалась здесь.

Волк продолжал о чём-то болтать, упрятав руки в карманы, но девочка его не слушала. Только старалась сделать заинтересованный вид, словно не думает о чём-то своём.

— Я обыскался тебя, Дорогуша! — характерный шакалий визг появляется в коридоре раньше самого Табаки, выкатившего из-за угла уже через мгновение. Он выглядел взволнованным (или воодушевлённым.? кто его поймёт), и практически наехал на Змею колёсами, кое-как затормозив.

Девочка замерла перед ним, выставив руку вперед, и тут же одёрнула её, машинально обтерев ладонь об подол. Волк только беззлобно фыркнул, заметив этот жест, Табаки вовсе не обратил на это внимания. Что-то заинтересовало его настолько, что Шакал даже подрастерял свой неисчерпаемый словарный запас.

— В чём дело, Табаки? — Змея посмотрела на него внимательно, а потом приняла благоразумное решение отойти на несколько шагов подальше. В конце концов, разогнаться он мог за несколько мгновений. Не успел Шакал ответить на поставленный вопрос, как из-за того же угла торопливым шагом вышли Сфинкс и Слепой. Волк вздохнул и поморщился.

— Твой брат прыгнул, — совершенно спокойно, словно они разговаривают о погоде, констатировал Слепой.

— Откуда прыгнул? — девочка хмурится, скрещивая руки на груди. У Джека проблемы со спиной и перебитая нога, он без костыля и шагу ступить не может, куда уж там ему прыгать.

Табаки на её вопрос довольно взвизгивает и принимается наворачивать по коридору круги на своём Мустанге:

— Не «откуда», а «куда», Дорогуша!

Змея всё ещё не может понять смысл его слов, но по телу пробегает неприятный холодок. Она бросает быстрый взгляд в сторону Сфинкса, словно ища поддержки. Сфинкс выглядит сконфуженным и недовольным. В его глазах читается сплошное прости-не уберег-не доглядел-мне очень жаль-прости, и девочка снова чувствует приступ неприятной тошноты. Голоса принимаются оживленно шептать на задворках сознания. Где-то в груди разрастается ощущение того, что случилось что-то нехорошее.

— Ого, он смог?! — Волк вмиг забывает о присутствии Слепого и своей к нему неприязни, которую обычно старается показать каждым своим жестом, пусть сам Слепой этого и не видит. Теперь он выглядит приятно удивленным. Обычно так выглядит ребёнок-скептик, неожиданно собственными глазами увидевший Деда Мороза.

Что Волк, что Шакал — оба были непозволительно-счастливыми на фоне мрачных Змеи и Сфинкса, и равнодушного Слепого. Казалось, эти двое понимают намного больше остальных и радуются чему-то своему, другим недоступному. Вот только рассказать о своей радости они, почему-то, никому из присутствующих не собирались.

— Нам надо его найти, — замечает Сфинкс. Холодом его зелёных глаз можно обжечься, а Змея с каждым днём всё меньше и меньше узнавала в нём того мальчишку, с которым дружила, — но я не пойду. Идите сами, просите Сиамцев, Леопарда — кого хотите. Но без меня.

Волк фыркает, делая шаг вперед и шутливо отдавая честь:

— Я доброволец, Сэр!