Напиши на линии горизонта (СИ)

Небольшая пластинка всё же находится под грудой фантиков, пустых сигаретных пачек и небольшой коллекции мятых книжных закладок. Я кладу на язык несколько таблеток, даже не думая их запивать, и ложусь на свою кровать. Во рту появляется неприятный привкус, а в горле начинает першить. Я поднимаюсь на ноги и оглядываюсь по сторонам, словно в темноте смогу различить хоть что-то отдалённо похожее на стакан с водой. Хотя, с чего бы стакану воды взяться в нашей спальне?

На самом краю подоконника, со стороны спициной кровати, замечаю чашку. Обычно в этой чашке, на самом дне, можно найти немного воды, которой Спица поливает принесённый откуда-то совсем недавно цветочный горшок.

Я глотаю остатки воды и протираю лицо ладонями. Я всегда чувствую себя плохо перед Самой Длинной, но сегодняшний вечер определённо побил все рекорды. Завтра случится что-то страшное.

Ложусь на кровать, а расчёсочные фонари вырисовывают на потолке неясные очертания окна, и я вглядываюсь в него долго, пока оно не начинает расплываться, после чего я позволяю себе закрыть глаза и наконец заснуть. Что, впрочем, не приносит должного облегчения.

***

Мне начинает казаться, что я окончательно потерялась в этом проклятом коридоре, и я потерянно мечусь из угла в угол, как загнанная в клетку крыса. Стоило взять с собой хотя бы фонарик, чтобы светить себе под ноги, не говоря уже о каком-нибудь затупившемся лезвии, чтобы хоть как-то защититься в случае чего. Правда, когда я выходила из спальни, мне было совершенно не до этого. Где-то в глубине слышится шорох колес и голос Шакала, который невозможно спутать ни с чем.

— Табаки? Где ты? — я сделала несколько шагов вперед, как мне показалось, в ту сторону, где я слышала голос друга. Передвигаясь наощупь я мысленно корила себя за то, что позволила себе выскользнуть из спальни неподготовленной.

Я бродила по коридорам достаточно давно и была уверена, что мои глаза привыкли к темноте, вот только когда я обернулась на замаячивший за спиной фонарик, всё равно пришлось зажмуриться. Когда свет перестал бить мне в глаза, я увидела перед собой перепуганного Курильщика. Он таращил на меня глаза, словно я была Кентервильским приведением.

— Что ты тут забыла, дорогуша? — взвизгнул Шакал, появившись из темноты и практически наехав на меня.

Курильщик смутился и отвернулся, увидев, как я кошусь в его сторону, а присела возле Табаки, чтобы было удобнее смотреть ему в глаза. Ему это ужасно не нравилось, но сейчас мне было всё равно.

— Мне нужен фонарик.

— Приличные леди не шатаются по коридорам ночью, — наигранно возмущается Шакал, но к своему рюкзаку за фонариком тянется, за что я ему благодарно улыбаюсь.

— А я неприличная, — усмехаюсь, наконец получив фонарь. Поднимаюсь на ноги и шутливо треплю Табаки по голове свободной рукой, он начинает отмахиваться и громко возмущаться, — а вы почему здесь?

— Да так, — Табаки чешет в затылке, но так и не успевает договорить, потому что я замечаю, как Курильщик неуверенно косится за угол. Туда, где маячит, переливаясь разными цветами, тканевый треугольник. Я невольно улыбаюсь.

Подойдя к палатке, сталкиваюсь с вылезающим оттуда Валетом. Он выглядит так, словно рад меня видеть, и быстро кивает головой в знак приветствия. Я останавливаюсь у входа и почему-то медлю. Я так спешила сюда только для того, чтобы поговорить со Стервятником, а теперь стою и не могу протянуть руки, чтобы отодвинуть полог и заглянуть внутрь.

Табаки тем временем не просто подкатывает к палатке, он уже слезает со своего Мустанга и пробирается внутрь. В темноте и отсвете разноцветных огоньков мне кажется, что Курильщик бледнеет. Опускаюсь, наконец, на пол и просовываю голову в крохотное помещение. На меня тут же смотрят четыре пары глаз. Дорогуша приветливо кивает, а Лорд как-то невнятно кривится. А я, встретившись с жёлтыми глазами Стервятника, только киваю ему в сторону коридора и вылезаю из палатки. Он понимает меня без слов.

Курильщик, завидев Стервятника, весь как-то сжимается, а я только предлагаю ему забраться в палатку и стараюсь тепло улыбнуться. Птичий Папа подходит к стене и опирается на трость.

— Ты что-то видела, пташка? — старается говорить спокойно и размеренно, старается сделать так, чтобы я не смогла уловить легкую дрожь в его голосе. Вот только он никак не может запомнить, что я знаю его слишком хорошо, и со мной подобные манипуляции не проходят.

— Видела, — жмурюсь. Сцепляю руки в замок, чтобы они не так сильно дрожали, потому что недавнее воспоминание накрывает с головой, снова заставляя переставать чувствовать ноги.

Чувствую, как в глазах начинают стоять слёзы, но отступить уже не могу. Ради этого я позволила Голосам взять верх над моим разумом, ради этого я весь день провалялась в бреду и выперлась в одиночестве в коридор во время Самой Длинной. Я обещала передать послание Стервятнику. Макс сказал, что это важно.