Напиши себе некролог

– Мы идем на кладбище. По дороге решили тебя навестить, – объяснила свое появление Сашенька.

Признаваться, что навестила старинного друга лишь для того, чтобы вытянуть из него сведения, конечно же, не стала.

– Вот молодцы! – похвалил Тарусовых Прыжов. – Как же я по вам соскучился! А ты почему в костюме? – спросил он у Евгения, который сегодня решительно отверг поданный Тертием гимназический мундир и обрядился в парусиновую тройку.

Юноша с гордостью вытащил из кармана медаль и протянул ее Лешичу:

– Вот!

– Господи! Я же пропустил Торжественный акт! Как я мог забыть? Поздравляю!

Лешич раскрыл объятия, но вовремя вспомнил, как он одет:

– Давайте-ка я прогуляюсь с вами на кладбище. Дел у меня сегодня мало, и я их все уже сделал. Только переоденусь. Жаль, что Диди не пошел с вами.

– Он, как всегда, готовится к своим процессам.

– Ты так уничижительно говоришь, будто он, как Обломов, валяется на диване.

– Папа отменил поездку в Европу, мама расстроена, – объяснил поведение Сашеньки Володя.

– Тебя никто не спрашивал, – накинулась на младшего брата Татьяна, злившаяся на него со вчерашнего дня.

– Тихо! Лешич, иди, переодевайся, – велела княгиня и повернулась к Тане с Володей: – А ну прекратить склоку.

– Можно я пойду с дядей Лешей? – заявил младший.

– У меня там ничего интересного, – пожал плечами Прыжов.

– Что? Ни одного трупа?

– Я же говорила, он ненормальный! – заверещала Таня. – Я в его возрасте трупов боялась. И до сих пор боюсь.

– Потому что ты глупая, – объяснил ей Володя. – И за что Каретный в тебя влюбился?

– Дурак, дурак! – и Таня ринулась к выходу.

– Возьми Володю за руку, в морг его не пускай, – велела Сашенька Евгению. – А я догоню беглянку. А ты, Лешич, поторопись!

–Таня! Я старше тебя на двадцать лет! А сзади у меня турнюр и юбка до пят! Я не могу за тобой бежать! – кричала Сашенька дочери, пытаясь ее догнать.

Татьяна остановилась. Княгиня, тяжело дыша, доковыляла до нее:

– А теперь скажи, кому из вас шесть лет? Тебе или Володе?

– Он уже всем рассказал про Леню – отцу, Тертию, кухарке. Даже Обормоту, – с возмущением и отчаянием выпалила барышня.

– За Обормота не беспокойся. Во двор мы его не пускаем, соседские коты ничего не узнают.

– Володя в клочья рвет мое счастье.

– Пойми, он хвастается, гордится тем, что вас познакомил.

– Кто? Он? Это вранье!

– Он признался, что очень переживал, вдруг ты останешься старой девой.

– Я?

– Джульетта-то вышла в четырнадцать. А твоя тезка по фамилии Ларина – в пятнадцать.

– Володя слишком много читает. Из-за этого у него мозги набекрень.

– И не только у него. У нас это семейное. Пошли!

– Нет!

– Завтра я еду в Лигово ставить амальгаму и обещаю, что возьму с собой только тебя.

– И мы там снимем дачу?

– Нет!

– Я требую…

– Я тысячу раз уже объясняла. Усадьба Волынских построена на костях. Ты сама только что призналась, что боишься покойников.

– Свежих. Истлевших – ни капельки.

– Послушай, я обещаю, мы снимем дачу. Потому что отец наотрез отказывается ехать за границу.

– Слава богу!

– Но не в Лигово. Более того, совершенно в другом направлении.

– Но почему? Я должна видеть Леню каждый день.

– А так ли он хочет тебя видеть каждый день? Может, ты у него вовсе не одна. А в Лигове воленс-ноленс ему придется. А вот, например, в Сестрорецке… Посмотрим, как часто он будет туда приезжать. Это станет испытанием ваших чувств.

– Ты хочешь насильно нас разлучить. Потому что он не богат.

– Какая ты глупенькая! Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Всю жизнь. Совсем не так, как дядя Леша. Говорила я ему: «Наталья – тебе не пара».

– А мне не вздумай. Без тебя разберусь.

– Как Нюша? – поинтересовалась у Прыжова Сашенька, когда двинулись к кладбищу. Володю держала за руку, старшие дети шли впереди.

– Спасибо! Беременность переносит лучше, чем Наталья. У той бесконечная водянка и судороги, Илья Андреевич посещает ее буквально каждый день.

– Тоннер?

– Да, я попросил его помочь. Бывшая теща меня даже на порог не пускает.

– Что, и деньги твои не берет?

– Что ты? Деньги для нее – святое.

– А саму Наталью видишь?

– Как-то подкараулил у часовни Ксении Блаженной. После нашего разрыва Наталья стала еще более религиозной, ни одной службы не пропускает. Но говорить со мной не стала. Сказала: иди прочь. Вот я делов-то наворотил! Сам удивляюсь. Но ты ведь про Нюшу спрашивала… Нюша – умница. Всему научилась быстро. И гроссбух теперь сама ведет, и с извозчиками управляется. Даже лошадей сама закупает.

Анне Пшенкиной, к которой ушел от законной супруги Прыжов, от покойного мужа досталось извозопромышленное дело.

– А доход дело приносит?

– Еще какой! Я же говорю, Нюша – молодец.

– Тогда зачем так горбатишься? Света белого не видишь.

– Кто я, по-твоему? Мужчина или нет? Неужели буду законную жену содержать за счет сожительницы?

– Ну хоть на развод подай.

– А смысл? Во всем виноват я. И значит, даже после развода жениться снова не смогу. И что в итоге получится? Два незаконных ребенка? Нет уж…

Пройдя через ворота, они свернули вправо и зашли в церковь.