Наполеон

В этот момент из города вышла первая бригада Жубера и бурным потоком устремилась по улице, которая вела к мосту. Первым из ворот показался размахивавший знаменем Червони. Бешено стуча в барабаны, издавая дикие крики, колонна бросилась на заваленный трупами мост. Она быстро достигла противоположного берега, свернула направо и сразу вошла в дело. А по мосту уже устремилась вперёд вторая бригада. Её возглавлял сам Жубер со шпагой в руке.

— Да здравствует Республика!

От их криков стыла кровь в жилах. Эта бригада также добралась до дальнего конца моста, заняла позицию слева и принялась стрелять залпами.

Несмотря на плохую видимость, было заметно, что австрийцы отброшены. И тут наконец-то на другой стороне, на тянувшейся вдоль берега дороге, показалась французская кавалерия, полк конных егерей! Размахивая саблями, мерцавшими в лучах заходящего солнца, егеря галопом мчались на правый фланг австрийцев.

В воротах показались новые отряды. Это была дивизия Ожеро, пришедшая в город после долгого марш-броска. Во главе их на громадной лошади ехал потрясавший знаменем гигант Ожеро. На тропинке, которая вела под мост, Бонапарт заметил какой-то рьяный батальон, который бросился в воду, решив преодолеть реку вплавь.

Он больше не мог утерпеть. Он должен руководить боем! Бонапарт сбежал со стены, сел на лошадь и рысью поскакал по изрешеченному картечью, усеянному убитыми и ранеными мосту. Саличетти не отставал: оказывается, ему было не занимать смелости. На другой стороне Бонапарт встретил Бертье. Тот ехал верхом на захваченном коне, его лицо и роскошный мундир были чёрными от копоти. Бертье рассказал, что помог повернуть на врага отбитую у австрийцев пушку и принял участие в атаке французских егерей. В один день ему пришлось побывать гренадером, артиллеристом и кавалеристом. Ай да Бертье! Ему просто цены нет! Бонапарт осыпал его восторженными комплиментами. Директория обязательно узнает об этом!

Битва ещё продолжалась, и напряжение её не слабело. Вокруг него свистели пули и пушечные ядра. Однако вскоре австрийская пехота явно начала отступать. Это отступление прикрывала кавалерия: она атаковала, поворачивала и атаковала вновь. Шедшая в арьергарде австрийская артиллерия бешено отстреливалась. Где была остальная французская кавалерия? До поля боя добрался лишь один полк егерей. Его кавалерией командовали безнадёжные олухи! Настал самый удобный момент, чтобы наброситься на отступающего врага, а эскадроны Бомона как сквозь землю провалились!

Он поехал вперёд и велел Ожеро и Жуберу усилить атаку. Враг отступал всё дальше, всё быстрее; вездесущая конница успешно прикрывала пехоту. И тут к нему подскакал покрытый пылью гусарский лейтенант. Брод оказался трудным, Бомон надолго задержался, но теперь наконец прибыл и сразу устремился в атаку на отступавших австрийцев. Он уже взял в плен несколько отрядов, отбил у врага обоз и несколько пушек. Бонапарт приказал Бомону продолжать преследование — «для доклада о победах».

Пехота, измученная долгим маршем и атакой с ходу, была не в состоянии гнаться за противником. Он послал Массена и Ожеро приказы разбить биваки на захваченных позициях.

Теперь он шагом ехал среди перемешавшихся полубригад. Измученные солдаты сидели и лежали, хмуро делились содержимым своих фляжек. Несмотря на крайнюю усталость (Бедные черти! На них было жалко смотреть), при его приближении они оживали и приветствовали командующего радостными возгласами. Какой-то нетвёрдо державшийся на ногах гренадер подбежал к его лошади, размахивая медвежьей шапкой, и закричал:

   — Да здравствует Бонапарт! Да здравствует Малыш! Да здравствует Маленький Капрал!

Другие солдаты подхватывали этот клич, размахивали шляпами и выкрикивали — наполовину в шутку, наполовину восторженно:

   — Да здравствует Маленький Капрал!

Кличка ему понравилась. Значит, эти грубые, ожесточившиеся солдаты всем сердцем полюбили своего молодого командира и безгранично восхищались им.

Он разыскал Саличетти и вместе с ним поехал в сумерках к мосту.

Когда копыта коней застучали по деревянному настилу, он обернулся к представителю правительства.

   — Итак, Саличетти, мы сделали невозможное! Надеюсь, твоя чёртова Директория оценит это. Ломбардия наша!

Хитрый корсиканец (как хорошо он его знал!) искоса посмотрел на своего соотечественника и тоном заговорщика сказал: