Наполеон

Ни одной женщине, даже Жозефине, не удавалось оказывать влияние на политический курс Наполеона, даже несмотря на то, что «женщина, которая спит с мужем, всегда имеет на него влияние». Вернувшись во Францию, генерал-рогоносец простил свою жену, изменив ей сам. После этого неприятного происшествия Наполеон сделал вывод: «Для того чтобы быть любимым, нужно, чтобы женщины сомневались и опасались, насколько надежно и далеко распространяется их владычество». С этой точки зрения Жозефина была идеальной женой и молчаливой наперсницей всех его подвигов и мелких неудач. Спустя несколько дней после победы под Аустерлицем Наполеон писал Жозефине: «Я подписал перемирие; через неделю будет подписан мир. Надеюсь, что ты прибыла в Мюнхен в добром здравии. Русские уходят, они понесли огромные потери. Более 20 000 убитых и 30 000 взятых в плен: от их армии осталось лишь одна четвертая часть. Буксгевден, их главнокомандующий, убит. С нашей стороны 3000 раненых и 700–800 погибших. У меня немного болят глаза; но это болезнь обычная, ничего страшного. До свидания, друг мой; хочу поскорее тебя увидеть. Сегодня буду ночевать в Вене». Постоянные переходы от описаний сугубо личных чувств к проблемам военного характера наводят на мысль, что Наполеон не делал никакого различия между своими частными сердечными переживаниями и своей общественной деятельностью. Это смешение особенно важно, поскольку оно явилось причиной сбоя в расстановке проблем согласно степени их важности, а также привело к искаженному восприятию Наполеоном самого себя.

Помимо Жозефины, у Наполеона сложились очень непростые отношения и с другими членами его семьи. В 1804 году он объяснял Гортензии де Богарне: «По правде говоря, послушать моих сестер, так можно подумать, что я лишил семью наследства, оставленного нашим покойным отцом-королем!» Маркиз де Бонневаль оказался свидетелем гнева императора на своих сестер и братьев: «Не думаю, что есть на свете человек, более несчастливый в семье, чем я. Что мы имеем: Люсьен — неблагодарный тип, Жозеф — Сарданапал, Луи — калека, Жером — трус. Что же касается вас, милые дамы, вы сами знаете, кто вы есть!»

На острове Святой Елены Наполеон вспоминал: «Одна из моих ошибок была полагать, что мои братья необходимы мне для упрочения династии». Он даже допускал, что проявил слабость: «Мне часто говорили, что у меня сильный характер. А я часто вел себя как мокрая курица, особенно с родственниками». Если выражение «мокрая курица» и не совсем подходит, когда речь идет о Наполеоне, то однажды, во время памятной ссоры с братьями Жозефом и Люсьеном, он все-таки был «мокрым», поскольку как раз принимал ванну. Обрызгав их водой, Наполеон крикнул Люсьену: «Я раздавлю тебя, как вот эту шкатулку!» Люсьен спокойно подобрал шкатулку и ответил: «Брат мой, прежде чем раздавить меня, вы разбили портрет своей жены».