Наполеоновские войны

Александр I продолжал хранить молчание. И Наполеону ничего не оставалось, как упорно искать выход из создавшегося положения. Своих планов он не доверял даже самым близким людям. Маршалы и министры узнавали о них только из его приказов и распоряжений, которые обязаны были неукоснительно выполнять. Точно так же неожиданно он объявил, что пойдет на Петербург, и отдал нескольким корпусам приказ быть наготове. Однако Бертье и Бессьер сумели отговорить императора от этого шага. Неподходящие погодные условия, отсутствие продовольствия и других припасов, плохое состояние дорог убедили его остаться в Москве. Кто-то предложил двинуть армию на Витебск, но Наполеон отверг это предложение: если Москва для него потеряна, то надо покорить северную столицу России! Он еще до конца не осознавал, что после длительного пребывания в полуразрушенном, голодном и холодном городе любой поход для его армии вряд ли мог сулить успех. А вот для грабежей и мародерства эта ситуация была самой благодатной.

Так кто же и зачем сжег Москву?

Как-то в разговоре с Ермоловым Кутузов сказал: «Я предсказывал, что они будут есть конину, – едят…говорил, что Москва для их идола и их армий станет могилой, – стала… их силы с каждым днем тают… Опять огонь… догорает, страдалица! Вспомнят они этот пожар, поплатятся за эту сожженную Москву!»

Сейчас уже мало у кого возникает сомнение по поводу того, кто же поджег Москву. Французская армия столкнулась с пожарами еще тогда, когда входила в Можайск.

Уже там она не нашла ни жителей, ни припасов, а только мертвых и раненых русских солдат. А шеренги первых французов, входящих в город, расстреливали гранатами, которые предназначались для поджога.

Из воспоминаний графа де Сегюра следует, что уже в первую ночь пребывания Наполеона в Москве к нему явился русский полицейский офицер и сообщил все подробности о готовящемся пожаре. Но даже когда в два часа ночи город начал гореть, император все еще не верил в умышленные поджоги. На рассвете он отправился в центр города, думая, что пожары могли устроить солдаты его Молодой гвардии, и готов был наказать за это Мортье. Тогда же ему показали дома, крытые железом. Все они были заперты и не имели следов взлома. Тем не менее, то тут то там эти дома загорались.

Если поначалу французы были убеждены в том, что причиной пожаров было пьянство и неповиновение своих же солдат, то когда из различных мест города от офицеров стали поступать похожие друг на друга донесения, все прояснилось. В них писалось о том, что были замечены русские полицейские, разводящие огонь посредством пик, вымазанных смолой. А в некоторых местах дома взрывались посредством коварно спрятанных на печах и в печах гранат. При этом немало французских солдат погибло или получило ранения. Были среди поджигателей и гражданские лица, как мужчины, так и женщины, которые устраивали пожары с помощью горящих факелов. Таких французы расстреливали прямо на месте.

Стало ясно, что этот огненный сюрприз был приготовлен русскими. Срочно была назначена специальная комиссия о поджигательстве. И началась настоящая охота на тех, кто этим занимался. Наполеон сказал своему начальнику штаба Бертье: «Русские нас жгут, это доказано! Утверждаю! Расстреливать десятками, сотнями!..»

Для поимки поджигателей была организована специальная розыскная полиция. Она задерживала всех подозрительных лиц, заносила их в списки, на которых маршал Даву ставил резолюцию: к повешению или к расстрелянию. В списках арестованных стояли пометки «поджигатель», «грабитель» или «шпион». По законам военного времени ежедневно без суда и следствия французы казнили десятки людей. Среди них было немало ни в чем не повинных.

Наполеон негодовал – пожар в Москве спутал все его карты. Не менее возмущено было и высшее командование французской армии. В частности, Мюрат недоумевал: «…нам отдали Москву без боя. Подобно морякам, завидевшим землю, наши войска, при виде этого величественного древнего города, восклицали “Москва – это мир, конец долгого, честного боя!”… Мы вчера согласились на предложенное перемирие, дали спокойно пройти вашим отрядам и их обозам через город, и… вдруг…»

Среди западных историков распространена версия о том, что приказ о сожжении Москвы был дан лично Александром I. Но ни одного документального подтверждения этому нет. Хотя роль российского императора в этом трагическом событии до сих пор остается загадкой. Чего стоит только эта фраза, сказанная им: «Пожар Москвы просветил мою душу, и суд Божий на ледяных полях наполнил мое сердце теплотою веры, какой я до сих пор не чувствовал. Тогда я познал Бога, как открывает Его Священное Писание». Все последующие события русский император воспринимает как чисто мистическое и магическое действо: возможно, именно Москва, принесенная в жертву врагу, затем окрылила русские войска и они изгнали захватчиков из страны? С этого времени он поверил в силу и непобедимость русского солдата и оружия и в то, что жертва не была напрасной.