Наполеоновские войны: что, если?..

Я спросил у одного монтаньяра, внимательно смотревшего на Венеру Медицейскую: «Какова кажется она тебе, камрад?» – «Ваша честь разве из Инвернеса? – вскричал он сперва, потом прибавил: Говорили мне, что эта статуя удивительна, но я покажу вам гораздо лучше», – и честолюбивый сержант, бывший сам малого роста, подвел меня к колоссальной, в восемь футов величиной, женщине. Нельзя спорить против суждения художников, но я думаю, что красота Венеры вовсе не видна для профанов.

Там, где монархи предводительствуют победоносными войсками, военные экзерциции делаются со всевозможным блеском: в Париже теперь производятся смотры ежедневно, с семи часов утра до десяти или одиннадцати. Смотр английской конницы возбудил всеобщее удивление, несмотря на пыль, часто затемнявшую ее движения. Один раз между русскими и пруссаками было примерное сражение. Император российский командовал прусской армией, а король прусский, в мундире полковника русской гвардии, управлял россиянами. В другой раз пруссаки повторяли сражение при Исси, движения французской армии, атаку и защиту этой деревни 2 июня. При одном из таких смотров русские, под предводительством императора, производили атаку в одну линию, по просьбе английского генерала. Вы знаете, что англичане в генеральном нападении линией почитают себя искуснее всех других народов, по причине необыкновенной твердости и хладнокровия солдат, между тем как нападение колоннами присвоено французами и прочими иностранцами: как бы то ни было, русские выдержали линию с чрезвычайным порядком и на значительном расстоянии, а именно в полумильном переходе. В военном зрелище, о коем я Вам говорю, два обстоятельства особенно поразили меня: множество действующих лиц и, в сравнении с тем, совершенный недостаток зрителей. Можно было надеяться, что в таком многолюдном городе, как Париж, коего жители долгое время славились страстью к публичным зрелищам, всегда найдется большое число зрителей. Но я никогда не видал более ста французов, и те появлялись тогда только, когда смотры были, так сказать, перед глазами, как-то: на площади Людовика XV. Это обстоятельство ясно показывает, как глубоко проникнуты они настоящим несчастьем.

В следующем письме я сообщу Вам наблюдения мои об общественном образе мыслей во Франции; но прежде должен исполнить свое обещание Пастору.

Весь ваш

Пол.

Post scriptum.

Позвольте мне прибавить к моим анекдотам о Ватерлоо последний, относящийся к одному из храбрых наших соотечественников, в семействе коего мы находим чистосердечную дружбу. Я хочу сказать вам о полковнике 3-го гвардейского полка, Фрэнсисе Хебберне, который имел честь командовать отрядом, посланным для удержания Угумона в то время, когда тот был атакован целой дивизией Иеронима Бонапарта. Полковник с одним своим батальоном храбро защищал это важное место, несмотря на то, что все сообщения его с прочей нашей армией были прерваны неприятельской конницей; наконец отразив французов, он был подкреплен двумя батальонами, одним гановерцев и другим брауншвейгцев. Полковник Вудфорт, соединившийся с полковником Макдональдом, командовал в доме и садах Угумона; а полковник Хебберн в лесу. Я потому напоминаю здесь об этом, что имя Гома, сражавшегося под предводительством Хебберна, выставлено в газетах во время общего смятения, не позволившего разбирать заслуги каждого. Ошибка сделана: может быть, трудно ее поправить публично, хотя нетрудно уведомить наших шотландских друзей, что родственник одного из самых храбрых наших воинов отличился в славном сражении. Полковник Хебберн, как Вы сами помните, служил в испанской кампании и тяжело ранен при Барросе.

ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение I Несостоявшееся вторжение (Ирландские экспедиции французского флота, 1796–1798 годы)

В конце 1795 года, после серии неудачных морских боев с англичанами, военное руководство Франции приняло решение – не искушать более судьбу, ввязываясь в стычки с заведомо более сильным противником, а вместо этого развернуть против Британии масштабную крейсерскую войну. В сущности, французы таким образом предвосхитили так называемую «доктрину владения морскими путями» и задолго до адмиралов Вегенера, Грооса и Деница противопоставили борьбе за владение морем борьбу на океанских коммуникациях. Эту борьбу должны были вести весьма разнородные силы – отдельные боевые корабли вплоть до линейных, небольшие отряды, а также «частные предприниматели» в лице каперов-приватиров.

Однако подрыв коммуникаций неприятеля, как и любой другой род диверсионной деятельности, может иметь смысл лишь при одном условии – если конечной его целью является ослабление противника в преддверии генеральной схватки. То есть крейсерская воина против Англии должна была иметь конечной целью вторжение непосредственно на Британские острова. Увы, этого так и не сумели понять немцы ни в Первую, ни во Вторую Мировую войны…