Напряжение

Из последних сил я схватилась одной рукой за другую, в которой держала телефон и насколько могла зажала кожу между двумя пальцами. Я сжимала до тех пор, пока не почувствовала сильную боль. Это отрезвило меня и позволило удержать себя в сознании. Но как бы мне не хотелось слышать мамин голос, нужно было поскорее все это закончить. Я знала, что в скором времени тошнота и звон в ушах вернутся и, возможно, тогда уже у меня не хватит сил противиться отключению своей системы.

– …ну тогда же справлялись, должны и сейчас справиться. В старые времена и то хуже было, холодную воду из колодцев носили, в туалет на улицу ходили…

– Мам, извини, что перебиваю, просто мой перерыв заканчивается. Мне нужно идти работать, – ответила я как можно пободрее.

– Пахарь ты наш! Я всем хвастаюсь какая ты у нас умница, только бы тебя замуж отдать и счастья полная чаша была бы. Ну да ладно, не буду тебя задерживать, удачи тебе на работе. Пока!

– Пока.

Я нажала на кнопку завершения вызова и аккуратно положила телефон рядом с собой. Я была слишком слаба, чтобы подняться и лечь обратно в постель, поэтому продолжала сидеть на полу. Как я и думала, через минуту после завершения нашего разговора, мир вновь начал плавать и погружаться во тьму, а шум в ушах стал прелюдией к сюите забвения.

Я очнулась в том же положении, в котором и пребывала до потери сознания – сидя на холодном полу. Казалось, что прошла целая вечность, но на деле же я отключилась минуты на 2. Меня била дрожь от холода. Я медленно встала, переоделась в домашнюю одежду и укуталась в плед. На столе рядом стояла моя кружка с недопитой водой. Я взяла ее выпила до конца.

У Оли родилась девочка. У меня теперь есть племянница. Все эти события казались мне такими далекими и нереальными, будто это происходит в другой вселенной. Я даже не застала Олю беременной. Поэтому и создается ощущение, что все это кем-то выдуманным. Но я все равно была рада, что в семье появилась хоть маленькая радость. Вот только меня там нет…

– Ты все равно лучше них, – послышался голос.

– Ерунда это все. Мы – семья. Никто не лучше и не хуже.

– Ну да, ну да… – усмехнулась она.

Элла присела на краешек кровати возле меня и многозначительно посмотрела мне в лицо, как будто искала в нем что-то. Затем улыбнувшись и глядя мне в глаза, произнесла чуть слышно:

– Где-то жизнь загорается, а где-то угасает.

Я смотрела на нее непонимающим взглядом, как будто спрашивая к чему она это сказала, но она лишь махнула рукой и пошла играться со своим попрыгунчиком. Комната наполнилась звуком удара ее мячика о стену, пол и шкаф. Этот звук был очень схож с ритмичным тиканьем секундной стрелки на моих настенных часах. На какое-то мгновение я впала в транс и почувствовала легкое расслабление.

Меня прервало острое чувство голода. Видимо вода пробудило мой желудок и теперь он требовал еды. Я боялась съесть что-то и снова почувствовать ту невыносимую боль. Но как бы я ни старалась подавить это естественное желание, мне все же пришлось встать и пойти на кухню. Я решила ограничиться только маленьким кусочком хлеба с персиковым вареньем. Женя часто угощала меня им.

Через час я сидела на корточках на полу и рыдала навзрыд перед лужей своей рвоты. Она опять была такого же цвета, что и на работе. Позыв к тошноте был настолько неожиданным и стремительным, что я не успела добежать до ванной. Меня вырвало прямо на ковролин в своей комнате. Все мои худшие мысли поразили мой мозг как проказа. Я в истерике лила слезы и завывала.

«Я не могу даже покушать, организм отторгает любую еду, он хочет убить меня, как же больно болит живот, как же невыносимо чувствовать эту головную боль, а что если я умру прямо сегодня ночью, Женя сегодня не будет ночевать здесь, мне не к кому будет даже обратиться, я умру здесь всеми забытая, еще и этот ковролин, я не смогу оттереть это красное пятно, хозяйка потребует покупать новый, ковролины очень дорого стоят, я не смогу столько заплатить, она может выгнать меня, накричит на меня, я останусь на улице и умру, я умру, я умру, я умру, мне так страшно, мне очень страшно, я устала, я не хочу ничего больше, мне ничего не нужно, я не хочу умирать, я не хочу больше здесь быть и не могу больше терпеть, мне страшно, я как была маленькой, так ею и осталась, я не смогла повзрослеть, я слишком слабая для этого. Я не смогу с этим справиться».

Каждая мысль все глубже погружала меня во тьму отчаяния, из которой я уже не могла никак выбраться. Я почувствовала, как Элла присела рядом со мной на пол и нежно гладила меня по спине.

Утром следующего дня я не пошла на работу.

Глава 8. Октава