Напряжение на высоте

И получая взамен тщательно скрытое недоумение во взгляде старого вояки. И нечто неопределенное – от его спутницы. Хотя та сверлила меня взглядом с момента нашего короткого обмена фразами.

— Есть и другие дома, совсем рядом. Там тоже тесно, но ради хорошего друга можно освободить достойное место за столом.

— Мне удобно за моим столом, уважаемый.

— До меня доходили слухи, — осторожно начал он. — Наверняка ложные. Что у вас есть некие сложности с князем Черниговским. Иногда деловые партнеры способны сказать веское слово, и к нему прислушаются. Иногда даже проблемы перестают быть проблемами.

— Я предпочитаю дать моим врагам факел и отправить их в этот большой политический дом, — радушно улыбнулся я китайцу. — И когда эта прогнившая хибара полыхнет сверху донизу, смотреть, как мои враги будут падать из окон.

— Это опасные речи…

— Вы еще ничем не заслужили этого факела, — поднял я бокал с морсом. — И вы сидите за моим столом.

— Думаю, старейшина хотел сказать, что заинтересован в вашей безопасности, — вновь взяла голос леди. — Нам нужен этот новый шелковый путь. Если для этого вы должны быть живы, клан желает предпринять для этого все усилия. При всем уважении.

— Думаю, я хотел сказать именно это, — проскрипел Го Юнксу.

— Сегодня вы решите перевозить, — отложил я бокал. — Завтра вас убедят другие кланы Поднебесной, что так сильно богатеть неправильно. — Я поднял ладонь в успокаивающем жесте, не желая слушать о независимости и могуществе клана Го. — Может быть, за отказ вам заплатят больше, чем вы сможете заработать на транзите. И вы примете верное решение, выгодное клану. Что мне останется после этого? Всего лишь деньги?

— Чего ты желаешь сам? — подняла леди руку, вновь останавливая старейшину.

— Меня устроят гарантии лояльности вашего клана, если она не будет ограничиваться этим проектом. Если лояльность будет на все времена, в любой точке мира.

— В каком объеме? — задумалась женщина. — Это сложное требование, которое могут понять неверно. Допустим, ты пожелаешь войти в дом старейшины и заберешь с собой силой его любимую внучку…

— Пусть катится, — буркнул Го Юнксу, потянувшись к морсу.

— …сорвешь все награды старейшины и выкинешь их в нужник. Мы тоже будем должны проявить лояльность.

— Возьмем стандартный союзный договор. Мне оставим права, вам – обязанности.

— Клан не станет воевать за тебя, — покачала головой леди.

— Но за новый шелковый путь – станет?

— Он еще не стартовал, — жестко постановил старейшина. — А ты уже пытаешься ввести нас в войну с князем Черниговским и его кликой. Возможно, тебя вообще не будет завтра!

— В таком случае, отложим эту беседу на завтра, — поднялся я из-за стола, застегивая пуговицу на пиджаке.

Рядом поднялась принцесса, встав за спиной.

— Надеюсь, если кто-то попросит вас или ваших союзников перерезать мне глотку, ему откажут, — ответил я наклоном головы на их прощальные поклоны. — А если вы в результате непреодолимых разногласий сами решите перерезать мне глотку, то придете об этом сказать. И мы вместе решим, как это преодолеть.

— Пусть будет так, — кивнула леди.

— Преодолеть непреодолимое… — проворчал старик.

— Это моя специальность, — улыбнулся я ему. — Уважаемый. Уважаемая. Был рад разделить с вами завтрак.

Старейшина недовольно качнул головой и направился к выходу. Леди же задержалась.

— Дорогая, проводи гостя, — указал я принцессе на спину Го Юнксу.

И та покладисто принялась выполнять распоряжение. Цены принцессе нет – пока ей что-то от меня нужно…

— А если вдруг князь Черниговский внезапно умрет в этот день… — смотрела на меня древняя Го.

— Ему нельзя умирать, — жестко постановил я.

— Почему, — изобразила та удивление.

— Второй игрок в шахматной партии обязан быть живым и здоровым до конца игры. Иначе его фигуры станут ходить сами по себе и начнут жрать друг друга.

— Тебя так занимает их судьба?

— Разумеется. Как и судьба всего, что я желаю забрать себе, уважаемая.

Ледяной ветер рванул навстречу открытой двери ресторана на Берсеневской набережной и растекся по радужной пленке перед принцессой. Сказывалась близость Москва-реки и непогода конца октября, со своенравными ветрами и холодным иссиня-темным небом, в котором, чудилось, даже проглядывали самые яркие звезды небосвода.

Впереди уже дожидался седан с замершим возле двери и готовым ее открыть охранником. У машины был герб императора вместо номеров, равно как и у шести других, выстроившихся на проезжей части слева от нас. Место справа занимали китайцы до того, как отбыть по своим делам. Где-то там, за парой поворотов, на платной стоянке, дожидались и мои машины – их не охранял от закона статус владельца и происхождение.

Ладонь Елизаветы, лежавшая на изгибе моей руки, слегка сжала локоть и повела чуть левее.

— Прогуляемся, — озвучил я будто бы свое желание и зашагал через пустую дорогу к бортикам у воды.

Подальше от свиты, ближе к реке и порывистому ветру – чтобы защита принцессы вошла в полный режим, охраняя не только тепло возле владелицы в белоснежной шубке и целостность ее прически, но и приватность нашей беседы.