Напросились: Она идет убивать

– Да все потому, что рассказать ты это уже никому не успеешь, – рассмеялся Борисов своей шутке, показавшейся ему крайне уместной. – Однако все это лирика, – сказал он, с удовольствием просмеявшись, – но продолжу о главном: видишь ли, в последнее время китайская сторона по непонятным мне пока причинам неожиданно решила воздержаться от дальнейших заказов, что, как ты, надеюсь, должен понять, существенно ослабляет основной бюджет нашего лесного сообщества. Я, соответственно, предположил, что все эти трудности временны, и решил немного со своими соратниками отдохнуть и, к слову сказать, привычным нам способом «поохотиться». Не трудно разобраться, что для нас, закоренелых преступников, «охотится» на животных стало делом неинтересным, поэтому в последние несколько лет мы под всевозможными предлогами вытаскиваем сюда асоциальных представителей нашего общества и избавляем последнее от их омерзительного присутствия; так в точности мы планировали поступить и в этом, как нам вначале казалось, вроде бы обыденном случае, в то время пока в наших основных делах наметился небольшой промежуток.

– Интересно? – с ненавистью глядя в глаза своему оппоненту, не смог на этот раз сдержаться Ковров. – Но кто вам дал право устраивать «охоту» на человека? Вы кем, вообще говоря, себя возомнили?

– Почему ты меня осуждаешь? – одарив собеседника подобным же взглядом, попытался оправдать свои действия кровожадный губитель. – Мы устраняем личности, которые ни на что не пригодны, а только коптят воздух да мешают нормальным людям спокойно существовать – очищаем, так сказать, наши населенные пункты от нежелательных элементов… что же здесь такого плохого?

– Не вам, «уродам», решать, кому жить, а кому умирать, – настаивал на своем мнении боевой офицер, считавший представленные ему объяснения полнейшей неадекватностью.

Его слова сильно задели Борисова, и он, вскочив со своего стула, размахнулся правой рукой и что есть силы ударил Ивана в лицо, мгновенно образовав у того под левым глазом огромную иссиня-черную гематому. Удовлетворив свое личное эго таким нестандартным, но испытанным способом, Виктор Павлович продолжил прерванный разговор, сморщив лицо так, как будто бы только что съел неприятный и чрезвычайно кислый лимон, ну или, по крайней мере, что-то похожее:

– Не тебе, «хрен без шляпы», судить о том, что мне можно, а что нельзя! Видит Бог, я пытался быть вежливым, но все какие-то стали грубые и непонятливые… Так вот, перехожу к кульминации нашей ознакомительной части беседы: на этот раз мы решили освободить общество от проститутки, разносящей заразу, а заодно и ее сутенера, беззастенчиво склоняющего малолетних, глупеньких девочек к торговле своими еще таким молоденькими телами; «звери» были уже в пути, как мне позвонил некий посредник и, сославшись на знакомых мне по былым сделкам китайцев, сообщил, что намерен начать со мной долговременное, обоюдовыгодное сотрудничество, направленное на нескончаемую добычу сибирской нефти, причем он очень торопился и желал увидеться срочно, чтобы лично обговорить все нюансы, а главное, сделать это по возможности быстро… но вот незадача: я уже пообещал своим людям «приятное» развлечение и не мог прервать его в самом начале. Выход я нашел практически сразу, то есть договорился встретиться с тем человеком на следующий день, ближе к вечеру, оставив утро на проведение нашего, так скажем, увеселительного мероприятия. И что же я наблюдаю, когда прибывает наша основная «мишень»? Да ту исключительную картину, ни с чем до этого не сравнимую, что она начинает, что называется, одного за другим «укладывать» всех моих верных товарищей, причем так, как будто бы не мы здесь «охотники», то бишь хозяева, а совсем даже наоборот.

– Можешь не сомневаться, – прервал Ковров рассказчика, язвительно усмехаясь и расплываясь при этом в улыбке так презрительно, что вызвал бы гнев даже у самого нервно устойчивого, выдержанного и уравновешенного человека, – она придет и сюда – за тобой и твоими «ублюдками», и вот тогда… я вам, точно, не позавидую.

После своего высказывания пленнику пришлось испытать на себе еще один мощнейший и прямой удар правой ноги, направленный в переднюю часть лица; из носа у прикованного спецназовца обильно потекла кровь, но он, чтобы еще больше позлить своего безжалостного терзателя, в ответ на это насилие только безудержно рассмеялся.