Нарги. Социальная утопия

«Надо же, как вцепилась, – подумал парень, – прям, как Ашот в руль. Точно говорят, муж и жена – одна сатана». Вместо жалости Юрка с силой развел в стороны желеобразную массу Нияры и проник в нее на всю возможную для него глубину. Боль парализовала женщину, сломила сопротивление и дала Юрцу возможность реализовать в полной мере весь опыт регулярных сношений с подростком Наталкой. Долбя эту дающую за деньги женщину, Юрка думал, как все же мудра политика его государства в этом вопросе. В самом деле, за небольшую по нынешнем меркам плату, можно получить огромное моральное удовлетворение, не говоря уж о физическом. Парень, как и любой в его возрасте, остро ощущал несправедливость. Его всегда возмущали цены в супермаркетах, где в два-три раза дороже предлагались те же самые продукты, в той же самой упаковке, что и в универсаме «Ивушка». На фиг, по большому счету, переплачивать сутенеру раз в пять, чем государству, за тот же секс, за те же дырки. За удовольствие унизить и оттрахать надо платить, как за любую человеческую слабость, это и понятно. С этим не поспоришь. Но лучше отдать меньше, чем больше. Государство, конечно, в этом смысле тот же сутенер, но свой, всем родной, добрый и совестливый. Или, например, взять штрафы за превышение скорости. Прокатился с ветерком – получил удовольствие, будь любезен расплатись – пополни казну. Все верно, все по-людски. Все просто супер.

– Юра, тебе еще долго? – уже без боли в голосе спросила женщина?

– Понравилось?

– Да, да, очень. Хватит меня уже геморроить!

– Хорошо, зайка, сейчас дотрахаю, и хватит на сегодня. Встань раком, еще пару минут и отпущу.

Жена Ашота поспешно подкорректировала позу, но была при этом неловка и простыня упала на пол. Решение наблюдавших за половым актом не заставило себя долго ждать – не прошло и минуты, как струи возмездия градом обрушились на монумент грехопадения. Но Юрий не растерялся, не струсил, не стушевался в оранжевых нитях теплого душа, а, напротив, проявил при этом настоящий характер и в ответ только удвоил и углубил мужские движения. Женщина орала, дергалась, дрожала, пыталась вытолкнуть парня из себя, тужась в его сторону, но напрасно: тот вцепился в ее зад своими тонкими пальцами хваткой бультерьера и фанатично доводил до конца начатое дело. Через десять секунд все было кончено: волна презрения к Ашоту и собственного самолюбия обрушились на выступ Нияры и горячей струей ненависти проникла в чрево порочной любви, этой сломленной устоями нового общества женщины. То ли холод наконец продрал юношу, то ли женская тяга к теплу ослабила ее контроль над пороком, но подобно тому как вылетает пробка из бутылки шампанского, так же следом за Юркой полетела выбиваемая газами кишечника мощная струя его содержимого, заполняя мелкими грязными брызгами и характерным запахом небольшую стеклянную конуру наложницы. Оказавшись рядом с юношей в душе, осознав весь стыд содеянного, Нияра разрыдалась.

– О, господи, что же это такое! – женщину продолжал бить озноб, но скорее от страха, чем от холода. – Милый, как же так вышло?

Наслаждаясь полным и необратимым унижением женщины, Юрка стоял с закрытыми глазами и полностью отдавал уставшее тело ласковой заботе тепой воды. Нияра, стыдливо прикрыв лицо, уткнулась в грудь юноши. Между тем волонтеры начали уборку. Смывая со стекла стен коричневые пятна, меняя перепачканное белье, орошая, припасенным на этот случай дезодорантом «Весенние цветы» испорченный воздух; они делали свою работу четко, без эмоций, профессионально решая проблемы, без позволения внедряясь в чужую личную жизнь и в рамках своих должностных обязанностей наводя в ней порядок, согласно чужим клише о достойном, прекрасном и светлом.

– Юра, не надо было туда ко мне лезть. Теперь, черт знает, что будут думать про нас. Стыдно-то как! – Женщина искала защиты и успокоения в словах юноши.

– Да ладно, не парься, они привычны к таким делам. Уверен, ты не первая шлюха, которая обосралась тут.

Женщина отшатнулась на полшага, ладони сползли с удивленного лица, и ее непонимающий взгляд наткнулся на самодовольное, окрыленное успехом лицо Юрца. Роль была сыграна. Актер смывал грим.

– Юра, почему ты такой жестокий, зачем унижаешь меня?

– Жестокий твой водила Ашот, который пристроил тебя в эту ебальню. Он просто самодур и дурь свою всем навязывает. – Юрка взял из рук волонтера оранжевое полотенце, обмотал его вокруг пояса и продолжил: – Я не унижаю, а пользуюсь тобою за собственные деньги, которые заработал в нелегком труде рука об руку с твоим придурком. Цена этих денег уж больно велика, чтобы тратить их проще.

Женщина вновь закрыла лицо и закачала головой, видно до конца не веря, что это все происходит с ней, или не желая принять происходящее за реальность.

– Да, сладкая, завтра я или кто еще из сослуживцев Ашота навестит тебя. Его все уважают, все хотят помочь – коллектив у нас дружный. Поэтому просьба: убери там волосы, а то сегодня чуть не блеванул тебе в зад.