Нарисуй Италию

— Вини-пух лендлорд, блин. Как вспомню, что у нас мёд стоял на кухне в маленькой баночке, и мы добавляли его по ложке в чай или вприкуску ели по чуть-чуть, прям злоба душит. Тут его хоть попой ешь, а не хочется, уже и там слиплось.

Алексей отложил электрический нож, вилкой он не пользовался, срезал крышечки длинным тёплым лезвием, легко и плавно, словно масло. Поставив рамку в паз медогонки, обернулся.

— Раньше сложнее было и гораздо дольше. Медогонка была ручная. Крутили ручку с Ванькой по очереди, отец ещё обещал, что от этого бицепс вырастет, как у Шварценеггера.

Нелли приблизилась, пощупала плечо Алексея.

— Так вот оно что! Гляди-ка, вырос. А говорил, карате виновато.

Опустив стеклянную крышку на цилиндре, Алексей запустил медогонку. Проверяя ёмкость для мёда под краном, словно между прочим, доложил:

— ЖанЭд звонила.

Нелли снова взялась за вилку, но услышав про ЖанЭд, остановилась.

— Тебе? Зачем? — она срезала часть крышечек, закинула кусочек сот в рот и довольно зажмурилась: мёд растёкся по языку, обволакивая сладостью рецепторы. — Проверяет, не залюбил ли ты меня до смерти?

Алексей отвлёкся, поднял взгляд над рамкой и широко улыбнулся. В бандане с убранными волосами, его глаза казались ещё ярче, за недели, проведённые под открытым солнцем, кожа потемнела от загара. Получилось совершенно невообразимое сочетание: яркая зелень радужки на смуглом лице.

— Так и есть. Интересовалась, как продвигается работа над потомством, просила хоть иногда выпускать тебя из постели.

Нелли ухмыльнулась, выплюнула в ладонь уже не сладкий воск и пробормотала под нос.

— Хоть бы раз меня туда затащил и отлюбил как следует.

ЖанЭд звонила и Нелли. Виталина обычно присоединялась к их беседе на несколько минут, делилась мыслями о прочитанных книгах и впечатлениями о своих будущих однокурсниках. Тайсоны не звонили, но слали фотографии, по которым можно было отследить их перемещение по Краснодару и количество набитых синяков. Скоро Сергею предстояло уехать в Москву, а значит, изменятся и декорации для снимков с воздетым вверх большим пальцем, обозначающим у Ялицких все оттенки радости.

Нелли взяла другую рамку, ещё тёплую, недавно вынутую из улья, из последней партии, принесённой Алексеем с пасеки. Он успевал и распечатывать соты, и следить за медогонкой, и опустошать «магазины» в даданах. За стеклянными стенками веранды притаилась ночь, готовилась наброситься на освещённые окна и повиснуть на них смоляными кляксами. Каждое утро Алексей возвращал в ульи пустые рамки, а ближе к вечеру запускал медогонку.

Вынув из кассет пустые соты, он вставил новые и повернулся к Нелли.

— Надя звонила?

— Звонила, — Нелли облизала мёд с пальца, ответила спустя минуту. — После того, как Надя выгнала отца, он приходил ещё дважды, собрал вещи, забрал телевизор и всякое по мелочи. Тостер упёр. Мама плачет постоянно, когда Нади нет дома, напивается у дружков. Они, кстати сильно расстроились, что календарь праздников загнулся. Кто теперь будет отмечать День прялки или Кошачий новый год?

Алексей отвлёкся от распечатывания сот, присмотрелся к Нелли, она выглядела спокойной, даже слишком, видимо, пережила телефонный разговор с сестрой в одиночестве, уже не психовала. Совесть больно кольнула, когда Кузе нужна была поддержка, его не было рядом,

— Быстро Надя со всем расправилась и с отцом разобралась.

— Она всё правильно сделала. Не понимаю, почему я его лесом не послала? Всё маму жалела, а нужно было давно всё это прекратить, а у неё не хватало сил отказаться от него, а я потакала ей. Типа любовь же.

— Нель, не вини себя.

Нелли стянула платок с головы, мрачно вздохнула.

— Не виню, просто стыдно, что у Нади хватило сил и решительности всё прекратить, а я жила с этим почти два года, привыкла, будто это нормально. Ни фига же не нормально, — она тряхнула головой, снова повязала платок.

— Но ведь и Надя жила, пока не случился в её жизни ларёк.

— Она изменилась. Теперь точно не будет терпеть и ждать у моря погоды, — Нелли задумалась, — ладно, проехали, я вот не так себе представляла медовый месяц. Не так буквально. Удивил ты меня, Алексей Еврогрекович.

Он невольно улыбнулся.

— Не всё ж тебе меня шокировать.

Нелли и шокировалась. Ей ещё не приходилось видеть такое количество мёда в одном месте. Запах стоял одуряющий, казалось, он въелся в кожу, в мысли и в чувства. Везде был мёд. Первое время она ела его постоянно, пробовала каждую партию, пытаясь понять, в чём разница между гречишным мёдом и эспарцетовым или донниковым. В отличие от Алексея Нелли определяла его по цвету и только потом по привкусу, оттенки ей пока не давались, она просто наслаждалась возможностью лопать мёд, не отмеряя каждую ложку, словно деликатес.

Добытый мёд вызревал в деревянных бочках и алюминиевых флягах, кладовка постепенно заполнялась контейнерами для поездки на ближайшую медовую ярмарку. Здесь же стояли стеклянные баночки с пергой, мёдом в сотах и бутылки с прошлогодней медовухой, сейчас настоявшейся и готовой к продаже.