Нарисуй мою душу. Несказка о душе и человеке

Выходя их храма, на той самой первой ступеньке лоб в лоб столкнулся взглядом со своей родной сестрой, что заботилась и переживала о нём больше других, и на секунду потерялся, не знал, как быть. На лице яркие краски, на сердце болезненные пятна, и эмоций не скрыть.

Она уже собиралась зайти в храм вместе с братом художника, но остановилась и не смогла оторваться от взгляда Арлстау. На лице красовалось удивление – такое ощущение, что она узнала его и сейчас закричит об этом на весь мир, но пока что не кричала.

По брату этого не скажешь – судя по его взгляду, он видел художника впервые и родного в нём не замечал, хотя они все между собой чем-то, но были похожи.

«Никому не звоню, никого ни с чем не поздравляю!» – таким так часто был, а сейчас жалеет об опущенном.

Арлстау не знал, как поступить. Ему так хотелось обнять её, свою родненькую сестрёнку, рассказать ей всю правду о себе, но как? Она ведь его не помнит, не знает совсем! Или, всё-таки, помнит?!

Сделала два шага навстречу и спросила его, заставив смутиться:

–Кто ты?

«Всё-таки, не помнит!», – выдохнул художник с облегчением, но тут же стало жаль за это. Молчал растерянно, не зная, что ответить, но она не собиралась уходить неуслышанной.

Художник решился, но ещё не на правду, а на что-то похожее на сделку. Это не было жестоко, скорее, всего лишь предосторожность. «Не для пустой же лжи её я в храме встретил! Будь это дар или лишь наказание, я, что угодно приму!».

–Я отвечу вам, кто я, если вы расскажете мне, что вас побудило приехать сюда, – ответил ей полушёпотом, чтобы не услышал брат.

Она, не мешкая, обернулась и в своей повелительной манере отправила брата в храм без неё. Тот был недоволен, кинул неодобрительный взгляд на художника, но ничего не ответил, ушёл.

–Это мой давний знакомый. Пообщаюсь и приду, – сказала ему уже в спину.

Всё произошло так, как и задумал художник. Знает её с рождения – вот и весь секрет.

Он направился к машине Иллиана, а она шла рядом с ним и что-то рассказывала ему про его глаза – что видела где-то, что что-то родное в них показалось. «Ещё бы, ведь они у нас почти одинаковые.», – думал художник, не перебивая её. Она смотрела на него, как на мужчину, а не на родного, и это было непривычно.

Остановились, не дойдя до машины десять шагов, и Арлстау жестом дал понять, чтобы начинала рассказ о причине своего приезда.

Сразу же изменилась в лице, исчезла улыбка и ямочки с белых щёк, и звонкие ноты голоса умолкли.

–Болезнь, – с горечью ответила она. – Мне осталось два месяца, а я очень люблю жизнь, хоть и верю в конец света. Мечты только начали сбываться, и ещё…я не готова уйти. Хочу найти здесь исцеление…

Замолчала, и художник молчал, шокированный правдой, обескураженный ею, потому она добавила:

–Это всё, что я хочу ответить на твой вопрос.

Ему стало стыдно. Стыдно за то, что за своей проблемой с руками он не заметил, что умирает его самый близкий человек. «Как я мог?!», – терзал он себя, но терзанием ей не поможешь.

Он огляделся по сторонам, затем заглянул в её карие глаза и промолвил ей нежданную для неё фразу.

–Я художник, рисующий души.

Ответ взволновал её. В глазах засияла надежда, и он не мог этому не улыбнуться. Она вновь поверила, что будет жить! Подбирала слова для ответа, но не знала, что сказать кроме:

–Ты нарисовал душу леса и прогнал всех людей от первого чуда света…

–Не знал, что так получится, – пожал плечами он, немного смутившись.

–Ты поступил верно! – воскликнула она. – Я не сужу тебя. Нам не место рядом с тем чудом.

–Я не для этого нарисовал душу леса.

–А для чего?

–Не вижу я свою душу, а мне это нужно очень. Руки потерял в тот день, когда два дерева коснулись небес, потому в них собирался увидеть ответы, но ничего не вышло, и загадка привела меня сюда, к дверям этого храма.

–Никто не помнит твоего лица, никто не знает, кто ты такой и на что способен. Поэтому мне кажется, что мы знакомы? Мы где-то виделись или мы с тобой встречались?

Последнее слово вновь заставило улыбнуться, но рука полезла в карман за фотографией, и улыбку пришлось подавить.

Её и так большие глаза заметно округлились от увиденного. Она бормотала про себя что-то похожее на: «Этого не может быть!», но глазами уже верила, что он её родной брат, а не её мужчина.

–На остальных фотографий я стёрся, лишь на этом остался, чтобы не забыть, кто я такой и где мои корни…

–Но почему? – воскликнула она, не понимая.