Нарисуй узоры болью...(СИ)

Её имя было кровавым и покрытым странной пеленой ужаса и неимоверной боли, которой она так сильно опасалась сейчас.

Гроттер не хотелось признавать, что она ненавидела собственное имя. Она не должна была его менять.

- У тебя что-то с нею было? – оглянувшись, поинтересовалась совершенно равнодушно у Бейбарсова Таня. – С Чумой?

- Гроттер, ты издеваешься, или как? – на мгновение он вышел из своего состояния вечной апатии и рассмеялся.

- Было или нет?

- Гроттер, ты её видела? – вновь обратился к Тане по фамилии некромаг. – Ты как себе это представляешь?

Таня не представляла. Чума была отвратительной, гадкой старухой, Бейбарсов – молодым мужчиной, привлекательным и способным тянуть за собой толпы девиц. Предположение теперь казалось Тане неимоверно глупым, но она не стремилась от него так быстро и просто отказываться.

- Ну, она же вселялась в разных девушек.

- В Провидиц, - кивнул Бейбарсов. – Заметь, я об этом прекрасно знал, поэтому предположительно единственной провидицей, с которой я спал, была ты.

- А если она овладевала мной?

- Ты выпадала в транс, свойственный подобному состоянию, только один раз, - покачал головой Глеб. – Но ты выжила.

Таня кивнула. Это было сущим бредом, и она не должна была ревновать своего новоявленного супруга ко всему.

Она просто не имела на это права.

Бейбарсов не был прямо уж таким и оплотом верности и светлых чувств, но, тем не менее, он предавал её… не так.

У него было миллион других способов, как разрезать её душу на две части, и физическая измена временно в них не входила.

- И много же у тебя было девушек?

Этот вопрос прозвучал глупо, и, кажется, Таня уже задавала его, хотя сказать, когда именно это случилось, она не могла.

- Много, - кивнул Бейбарсов. – Но я их предположительно не считал, а фамилии не записывал в реестр.

- Я не собираюсь их искать.

Гроттер прекрасно понимала, что Бейбарсову наплевать на её чувства – равно, как и ей самой на его.

Они получали удовольствие от того, что были просто взаимно жестоки друг к другу и не пытались ничего…

Ничего исправить.

Глеб усмехнулся, рассматривая её и останавливаясь взглядом на бурых пятнах крови, но ничего не говорил.

Таня тоже молчала.

Она смотрела, и слишком внимательно, наверное, смотрела на то, как её собственные рыжие волосы разметались по плечам.

Булавки, украшенные жемчужинами, лежали где-то рядом с диадемой, и без них Гроттер чувствовала себя естественнее.

Она улыбнулась собственному отражению и потянула за какой-то маленький кончик нитки, развязывая практически невидимый узелок.

Он повлёк за собой действие механизма.

Платье расстёгивалось практически само – тут не было магии, лишь ловкость рук и никакого мошенничества, но Гроттер всё равно ждала хотя бы мельчайшего интереса во взгляде Бейбарсова.

Платье в алых и бурых пятнах упало к её ногам. Гроттер даже не отвела взгляда от зеркала, словно забыв о всяком понятии стыда.

Нижнее бельё соскользнуло следом – Бейбарсов даже не посмотрел на неё, отставляя собственную окровавленную одежду где-то на полу.

Ритуал должен быть скреплён не только кровью.

Гроттер это почему-то не смущало, но, тем не менее, до конца допустить физическую близость она всё равно не могла.

Она разрывалась на две части.

Две равные половины, в которых не было больше ничего от хорошей, доброй, светленькой Танечки.

Если такая Гроттер вообще когда-то существовала.

- А ты знаешь, какая у неё была фамилия? – Бейбарсов смотрел на Таню, словно издеваясь, своим спокойным взглядом.

Он успел уже лечь на кровать, и Гроттер, устроившись рядом и потянув на себя одеяло, которым укрылся некромаг, попыталась заставить себя хотя бы обнять его.

Так было бы правильнее.

- И какая же, - собираясь уснуть прямо сейчас и нарушить все правила – пусть тем, кто явится подсматривать, будет достаточно разбросанной одежды, - прошептала совсем тихо Таня.

- Гроттер.

Её пронзило словно какой-то молнией, и Таня резко села на кровати, словно пытаясь понять, что произошло.

- У Сарданапала, как ты знаешь, Черноморова, - равнодушно продолжал Бейбарсов, - была любовница.

- Горгонова же, да?

- Нет, - отрицательно покачал головой он. – Не та. Другая. Чума не говорила, как её звали, но та женщина состояла с Сарданапалом не в официальном браке, и поэтому дочери дала свою фамилию.

Таня содрогнулась.

- А ещё Чума однажды предсказала, что появится та, кого зовут так же, как и её, и разрушит её, - продолжал спокойно говорить Бейбарсов.

Таня была благодарна ему за эту проклятую правду, и чувствовала себя так более спокойно.

К тому же, Чума мертва.

Она повторяла это про себя, словно мантру – потому что Чума больше не могла ничем им навредить.

Чума мертва, Чума больше никогда не вернётся в эту реальность, потому что даже такие твари, как она сама, никогда не оживают.

- У неё когда-то было что-то вроде первой любви – рано или поздно такое случается у каждой девушки, даже у провидицы, - и она умудрилась забеременеть. Куда делся ребёнок никто не знал, но он получил фамилию от матери, - протянул Глеб. – Спустя много лет родилась ты.

- Какая-то там прапра… внучка?