Народ Моржа

Что же произошло с Нишавом? Наше общение я начал с крутейшей похвальбы — представился слабым и робким колдуном из маленького народа. Главному укитсу хватило ума понять это, хватило мужества принять вызов и начать со мной игру. Наверное, он решил, что я хочу войны — и не начал ее, смог не начать! Он понаблюдал за алкоголиком Ванкулом и не только превозмог собственное (мной наколдованное!) желание опохмелиться, но и смог убедить меня, что „попался на удочку“!

Теперь этот визит. Прежде всего, конечно, это демонстрация своей мощи: я, дескать, считаю себя сильнее (или как минимум равным) и могу себе позволить появиться в зоне действия твоей магии. По простой линейной логике мне следовало бы пристрелить этого Нишава и начать военные действия против укитсов. Колдун это учел и устроил подмену. Большинство укитсов и аддоков, конечно, знают его в лицо, однако им было сказано, что Нишав сейчас — вот этот парень. А при нем некто Малхиг. Ну и что с того, что этот Малхиг похож на Нишава — свежий труп тоже похож на живого, однако ни говорить, ни бегать не может. Наверное, тут есть еще какие-то магические тонкости, но я о них просто не знаю.

Если отнестись к делу непредвзято, что я могу предъявить Нишаву? Что меня им много лет пугали? А реально-то что? Укитсы оказались действительно сильны и всепроникающи, однако до сих пор ничего плохого никому не сделали. А этот Нишав-Малхиг — вполне нормальный мужик. Похоже, с ним можно говорить и договариваться!»

Великие колдуны говорили и договаривались несколько дней — до конца «саммита». Среди прочего Семен устроил для Малхига показательный урок. От обилия и «крутизны» чужой «магии» Малхиг в обморок не упал, а под конец даже ошарашил Семена полушутливым предложением наколдовать знаки для обозначения звуков не волшебного, а обычного языка. Повода для отказа, кроме воли на то Умбула, Семен сразу не придумал и пообещал «провентилировать» этот вопрос «в верхах».

Прощальная трапеза была долгой — Сухой Ветке пришлось раз пять подогревать мясо, о котором заболтавшиеся колдуны забывали. Почему-то в этот раз говорил в основном Малхиг. За его словами явно скрывалась какая-то «задняя мысль», и Семен добросовестно пытался ее понять: «Я стараюсь создать политическую ситуацию, при которой „племена и народы“ будут заинтересованы друг в друге, будут подчиняться единой власти. Малхиг, похоже, ненавязчиво мне объясняет, что подобная ситуация уже создана — укитсами и лично Нишавом. Не стоит ли, дескать, мне подумать над тем, чтобы объединить древнюю систему „укитсизма“ с новомодной системой меновой торговли и школьного образования? М-да-а…»

После торжественного прощания с фальшивым Нишавом делегация укитсов отбыла в обратном направлении. Все остальные тоже собирались в дорогу, и Семен, дабы не нести в одиночку груз ответственности, решил поделиться информацией с главными людьми лоуринов. Им, впрочем, и самим было интересно.

— Ну, и что же сказал тебе этот урод? — как бы мельком поинтересовался Кижуч.

— Да Малхиг почти и не урод, — поправил Медведь. — Это Нишав настоящим придурком оказался! Надо было ехать в такую даль, чтобы просидеть все время в шатре! Он что, там и гадил?

— Не, — ухмыльнулся Бизон, — ему ж в шатер обслуга корыта деревянные с едой носила — наши видели. Туда, значит, с едой, а обратно — наоборот. Бывает же такое?! Слушай, Семхон, а откуда у этих укитсов наши ткани и посуда? Мы же вроде ничего им не давали?

— Откуда, откуда… — буркнул Семен. — От верблюда!

— Ну?! — удивился вождь. — Верблюды в наши края почему-то редко заходят.

— Да это поговорка такая, — махнул рукой Семен. — Не обращай внимания. И ткань, и посуду они вполне могли отнять у имазров или аддоков, но, скорее всего, они ее у них выменяли.

— На что?!

— Да на наш же волшебный напиток! Который мы Нишаву посылали.

— Ты говорил, что он его сам пьет!

— Я говорил, что так думаю — предполагаю то есть. Я ж с ним не пил, правда? А надутый дурак, который изображал здесь Нишава, вовсе и не он, а лишь его обозначение.

— А Нишав, значит, дома остался?

— Нет, он обозначал Малхига.

— Во-от в чем дело, — догадался Кижуч. — То-то ты с ним целыми днями не расставался!

— Когда ж мы бить этих укитсов начнем? — оживился Медведь. — Пора уже!

— Что, — усмехнулся Семен, — в племени лоуринов стало слишком много воинов? Девать некуда?

— Маленько есть, — самодовольно кивнул старейшина. — И какие!

— Знаю, — вздохнул Семен. — Наши воины самые воинственные, старейшины самые мудрые, а женщины самые красивые — кто бы спорил?! Только я думаю, что, пока Нишав жив, воевать мы с укитсами не будем. А будем мы с ними меняться товарами, будем учить в школе их детей.

— А мамонты?

— Нишав готов изменить традиции укитсов в отношении мамонтов. Да, по сути, он их уже изменил.

— Однако!

— Именно так. Поскольку военная угроза уменьшилась, у меня есть кое-какие предложения. В частности, почему бы не начать обучать в школе и девочек?

— Что-о?! — вытаращили глаза старейшины.

— Спокойно! При условии, что женщины прекратят военную подготовку — не их это дело!