Народная война

Во время разлива Десны, когда мы оказались отрезанными от своих лесных баз за рекой, а немцы попытались прижать нас к реке, мы организовали свою флотилию. Она состояла из шести новых баркасов, сооруженных кораблестроителями, а проще сказать, плотниками нашего отряда, из восьми отремонтированных рыбачьих челноков и большой металлической немецкой лодки, захваченной Тарасовым в одну из операций. Эта флотилия придала нашим отрядам нужную маневренность и не только служила средством связи со своими базами и соседями, но и участвовала в наших «десантных» операциях.

Мысль о создании «флотилии» впервые появилась у Тарасова, и когда он предложил строить новые и ремонтировать крестьянские лодки, я был крайне удивлен и предложение посчитал несбыточной мечтой. Никаких возможностей для этого я не видел. Из инструментов, необходимых для работы, отряд имел лишь два-три топора, которыми рубили дрова и мясо, да и леса, казалось мне, нет у нас подходящего.

Однако через несколько дней на берегу Десны застучали топоры, завизжали пилы, нашлись специалисты — лодочные мастера. И через некоторое время на пристани возле Уручья уже покачивались новенькие, высокогрудые, похожие на челны Степана Разина, баркасы и отремонтированные лодочки.

Недели две спустя я обнаружил, что подобные «флотилии» имели не только мы одни. В мае по Десне от Уручья до Гур, на расстоянии до пятидесяти километров, беспрерывно ходили вверх и вниз караваны лодок, доставлявших с аэродрома в штаб и в отряды груз.

В эти дни у нас был создан партизанский аэродром. Первые самолеты не совершали посадки. На парашютах они сбрасывали письма с Большой Земли, свежие газеты, журналы, боеприпасы и табак.

Я не берусь описывать чувства людей, которые после долгих месяцев получили известия о близких и родных, ощутили реальную связь с Родиной. Люди смеялись, плакали, обнимали друг друга, целовались.

Через некоторое время мы послали Сашу Карзыкина в один из навлинских партизанских отрядов, так как имели сведения, что навлинцы получили с самолетом новую почту.

Едва только въехал Карзыкин в расположение нашего штаба, вернувшись с аэродрома, и не успел еще слезть с лошади, как заорал на весь лес:

— Сел, товарищи, сел!

— Кто сел? Куда? — спросил его кто-то.

— Самолет сел. Такая жар-птица, что и во сне не увидишь. Хвостище во-о, крылищи во-о, глазищи во-о! — кричал Карзыкин, разводя руками.

Оказалось, что навлинцы на обширной лесной поляне построили аэродром и самолеты Большой Земли будут делать у нас посадку.

— И письма теперь можем посылать туда, за фронт. Пишите письма, — обратился он к окружающим. — Я и то написал: «Всем, всем, всем. Вся власть в Брянских лесах, все угодья лесные и земельные, дороги железные, грунтовые и проселочные в наших руках. Народ был и есть с нами. Немца мы били и будем бить, пока он дух не испустит. Победа за нами, товарищи. Это я говорю вам — партизан Санька Карзыкин». Так и написал…

— И послал?

— И послал.

— А по какому адресу?

— Так я же говорю: всем, всем, — значит, всему Советскому Союзу.

Теперь наши отряды имели свой номер полевой почты. И многие партизаны установили регулярную переписку с Большой Землей.

Полученные письма читались всеми членами отряда в одиночку и коллективно. А какие это были письма! Не только слова, сказанные в письме, а самый факт получения письма из-за линии фронта воодушевляюще действовал на людей.

Получит, бывало, какой-нибудь парень письмо и носится с ним по подразделениям, показывает всем, еще не распечатав. Затем начинает читать. Долго и сосредоточенно читает. Вокруг собирается кружок зрителей, все с затаенным дыханием смотрят на читающего, внимательно следят за выражением его лица. Улыбается читающий — радуются зрители, мрачнеет он — и у наблюдающих меняется выражение лиц. Затем начинаются просьбы:

— Почитай. Вслух почитай.

Адресат, как правило, не отказывает, и начинается громкая читка. Затем письмо передается в следующую группу, и так его читают по отряду до очередной почты.

Знали мы, что и наши письма, получаемые там, за линией фронта, читались коллективно. Передо мной письмо, полученное партизанкой Гусаровой. Муж ее был в армии, воевал на фронте, а она не смогла эвакуироваться и пошла в партизанский отряд. Разыскав через свою дальнюю родню местонахождение мужа, она послала ему письмо и получила ответ и от мужа и от его боевых друзей.

«Товарищ Гусарова. Ваше письмо получил Ваш муж Сергей, но читали его все бойцы подразделения. Призывая своего мужа бить немцев до тех пор, пока ни одного фашиста не останется на нашей земле, Вы призываете этим и нас всех. И мы с честью выполним общую для всех нас задачу…

Бейте немецкую гадину так, как бьет ее Ваш муж Сергей. Желаем боевых успехов Вам и Вашим товарищам — партизанам и партизанкам, которые в тылу врага ведут героическую борьбу за свободу и независимость нашей Родины.

Политрук роты Татнев, бойцы Терехин, Степанов, Гудков…»