Народная война

В 14 часов я с Тарасовым и Кузьминым в последний раз на паре лошадей, запряженных в тачанку, объезжал отряды. За нами скакали тринадцать всадников — связных от всех отрядов.

В отряде имени Чапаева мы попали на собрание бойцов. Кружком сидели бойцы на солнечной поляне. Посредине стоял их командир Александр Котомин. Папаха лихо сидела на его голове, ворот суконной гимнастерки был расстегнут. Котомин отрастил усики и очень походил сейчас на Чапаева, именем которого назывался отряд.

Еще раз он повторил бойцам задачу: сковать гарнизон немцев в Красном Роге, прикрыть левый фланг нашей группировки и разрушить дорогу на своем участке. Участок был хорошо изучен. Еще 10 мая Котомин со своими людьми работал на этом участке.

Рядом с командиром стоял на коленях молодой красивый грузин, не больше двадцати трех лет на вид. К солдатской пилотке у него был пришит черный лакированный козырек, нижняя поверхность его исчерчена меловыми линиями. Меня заинтересовало это странное украшение.

— Это кто такой? — спросил я тихо, когда Котомин вышел из кружка своих бойцов и отрапортовал нам о состоянии отряда по всем уставным правилам.

— Наш минометчик. На немецких минометах работает. Вас, наверное, интересует козырек? А это особая конструкция. Бадридзе, иди сюда! — крикнул он.

Бадридзе поднялся с колен и подошел к нам.

— Дай-ка свой аппарат, — сказал Котомин. Бадридзе снял пилотку. — Видите, — продолжал Котомин, — угломера и прицела минометы не имеют, так он решил внести усовершенствование. Козырек на пилотке заменяет ему артиллерийский угломер, и теперь он бьет без промаха. Одно затруднение — без дерева, какого-нибудь дома или холма никак обойтись не может. Хоть за собой таскай! Верно, Бадридзе?

— Так точно, — ответил боец.

— Как же он действует? — поинтересовался я.

— А очень просто. Бросает мину, кошкой взбирается на дерево, это у него как бы наблюдательный пункт, и по козырьку рассчитывает расстояние, где произошел разрыв. Вторую мину посылает прямо в цель…

Бойцы окружили нас. Впереди оказались четверо братьев Черненко. Сыновья старика Никона, они сражались в отряде имени Чапаева с самого его возникновения. Это были красивые и сильные молодые люди. Двое из них носили одинаковые имена: старшему Николаю было двадцать семь, младшему — восемнадцать лет, двум средним братьям, вместе вряд ли исполнилось больше сорока. Николай-старший командовал ротой. Николай-младший значился диверсантом, Борис — пулеметчиком, Иван был рядовым.

Я спросил, все ли у них в порядке. Старший Николай ответил:

— Мин маловато. — Но тут же он успокоил меня: — Ну, ничего, у немцев позычим. Минометы немецкие уже взяли, значит, и мины найдутся. Правильно, Бадридзе?

В этом отряде все обращались к Бадридзе за подтверждением своих слов, точно только он мог определить, верное ли высказывается суждение…

Щорсовцев мы застали за горячим, но бесшумным спором. Речь шла о том, как преодолеть проволочное заграждение у станции Хмелеве. Власов, заместитель командира отряда имени Щорса, предлагал разрушить проволочное заграждение с хода, во время атаки. Эту задачу он возлагал на взвод Тараса Бульбы. Но Тарасу что-то не нравилось в плане Власова.

— А вот давайте спросим командование, — сказал он, когда мы приблизились. — Василий Андреевич, Власов предлагает штурмовать заграждение, а оно наверняка пристреляно. Немец не такой дурак, как они думают… Потеряем зря много народа, не пройдем…

— Товарищ Матвеенко! — прикрикнул на него Власов. — Здесь командир. Он доложит обстановку. А ты будешь говорить, когда тебя спросят… «Не пройдем!» Почему не пройдем?

— А потому, что застрянем у проволоки, — повторил Тарас Бульба не сдаваясь.

Иван Сергеевич Мажукин, рассматривая карту участка, прислушивался к спору и, видимо, обдумывал его.

— Ну, а что ты предлагаешь, Бульба? — вмешался я.

— Да ничего не предлагаю. Я говорю только, что проволока нам помешает.

— Ну, хорошо, а сам как думаешь?

— Я пока не думаю. Власов не дает думать. Он говорит: жди, когда спросят.

— Вот я тебя и спрашиваю.

— Подумать надо, — невозмутимо отвечал Матвеенко.

Мы засмеялись.

— Десяти минут тебе хватит на размышление? — спросил Власов.

— Хватит, — согласился Бульба.

Мы оставили его в покое и вместе с Мажукиным и Ильиным, командиром «бакинцев», стали рассматривать карту и план операции отряда щорсовцев.

Нередко бывает, когда дополнения к плану рождаются в процессе подготовки, перед самым выступлением и даже в ходе боя. Так было и на этот раз. Во время спора бойца и командира родилось убеждение в том, что станцию Хмелево небольшой группой можно обойти с юга и выйти в тыл гарнизону немцев.

Не дожидаясь истечения срока, который мы дали Тарасу Бульбе на размышления, я спросил:

— Слушай-ка, Бульба, а вот сюда ты смог бы пройти? — Я показал по карте. — Пройти через дорогу, метров на двести к юго-западной части Закочья… Вот Закочье, видишь? А отсюда на станцию, да так, чтобы немцам жарко стало. Понимаешь, с тыла.

— Так ведь там окопы и очередная смена… — удивившись моему предложению, сказал Бульба.