Народы моря (СИ)

«Ворон» с грохотом, подняв облачно серой пыли, которая заискрилась на солнце, лег перед мачтой. Зацепился «клювом» основательно. Два вражеских матроса попробовали его скинуть, но, пока пыхтели бестолку, позабыв о защите, обоих убили мои лучники. Я перешел первым, спрыгнул на палубу влево, к корме, где стояла, закрывшись щитами, большая часть экипажа. Двое сразу метнулись ко мне. Первого я срубил двумя ударами: один по щиту, превратив его из овала в кривой полумесяц, второй по кожаной шапке, разделив ее и голову под ней на две неравные части. Следующий собирался рубануть меня топором с узким лезвием, для чего открылся и получил быстрый и резкий косой удар. Лезвие сабли рассекло его правую руку и правый бок, который не смог защитить кожаный нагрудник.

К тому времени позади меня появились три ахейца и, не дожидаясь остальных, мы пошли в атаку строем «клин». Угаритцы стояли в подобие фаланги в три шеренги. Первая шеренга была вооружена бронзовыми хопешами. Вторая собирались помогать ей на среднем уровне копьями длиной метра два, третья — на верхнем. В мой деревянный щит с железными умбоном и полосами застучали сразу четыре копья, когда я приблизился к фаланге. Два хопеша со звоном ударились об верхнюю защитную железную пластину, наделав на ней вмятин. Бронзовый хопеш недостаточно остер, чтобы рассечь железную пластину. Он и с деревом справляется с трудом, скорее, колет, чем рубит. И тяжеловат, быстро им не помашешь. То ли дело моя сабля! Наклонив чуть голову, чтобы копьем не угодили в глаза, не защищенные шлемом, я начал сечь быстро и коротко. Убить одним ударом получалось не каждый раз, но раненый все равно выпадал из сражения на какое-то время, если не навсегда. Ахейцы, которых, судя по гортанным, яростным крикам, стало за моей спиной больше, своими железными мечами помогали мне. Это было даже не сражение, а избиение. Защищенные железными доспехами с головы до ног, мы были практически неуязвимы для врагов. Надо было очень удачно угадать хопешем или копьем, чтобы вывести из строя моего бойца, а наши удары, почти каждый, несли смерть или тяжелую рану.

Я добивал последних трех человек, зажатых в угол между передней переборкой полуюта и фальшбортом, и думал, что на этом сражение и закончится, когда услышал крики и интенсивный звон оружия справа, примерно в центре судна на левом борту. Оказалось, что второе судно подошло на помощь, несколько человек с него, не дожидаясь, когда станут борт к борту, перепрыгнули к нам. Эйрас со своим отрядом, быстрее зачистив носовую часть судна, где врагов было меньше, встретил подоспевших.

Второй парусник ударился о борт уже захваченного нами с такой силой, что я чуть не свалился. Именно это и спасло меня от стрелы, выпущенной в лицо. Она ударилась в верхушку шлема, соскользнула и полетела дальше. Еле преодолел желание посмотреть, куда именно. Подняв выше щит, чтобы закрывал меня со стороны подошедшего парусника, шагнул к фальшборту в том месте, где на него, а потом на палубу перепрыгнул рослый воин в бронзовом шлеме, скованном из четырех сегментов, с наушниками и наносником, и кожаном доспехе с изогнутыми, бронзовыми бляхами на плечах, напоминающих погоны, и овальных на груди и животе по три в три ряда. У него был железный меч, «серый», из нержавейки, изготовленный, скорее всего, хеттами, длиной сантиметров восемьдесят и шириной около пяти, обоюдоострый, а щит деревянный и с бронзовыми полосами, которые исходили из центра восемью лучами. Скорее всего, это или судовладелец, или командир элитного отряда охранников, нанятый за немалые деньги.