Народы моря (СИ)

Тир привыкает к захваченным у угаритцев судам. Нет уже толп зевак, нет и поздравлений от каждого встречного-поперечного. Я бы даже сказал, что к нам стали относиться хуже. Зависть загрызла тирцев. Какие-то понаехавшие вдруг стали несказанно богаты за несколько месяцев, а тут пашешь-пашешь каждый день из года в год, обдуриваешь по мелочи, а достатка всё нет и нет! Поэтому и не упрямились, быстро согласившись на мировую, когда в Тир прибыла на сидонском судне делегация из Угарита. Точнее, делегаций было две: сидонская и угаритская. Тир, хоть и был независимым городом-государством, находился в зоне влияния более крупного, богатого и сильного Сидона, который сейчас является самым влиятельным среди финикийских.

Сидонцев, а вместе с ними и угаритцев, встретили торжественно, поселили во дворце местного правителя Хирама Третьего. Де-юре Тир — монархия, а де-факто — аристократическая республика. Власть правителя сильно ограничена Советом Старейшин, в который входят представители самых богатых семейств. Трон наследует только тот, кто будет одобрен Советом. Если в семье умершего правителя не найдут достойного, поищут среди своих. Поэтому два предыдущих Хирама, сидевших на тирском троне, не были родственниками ни между собой, ни с нынешним. Сидон, где ситуация такая же, хотя у их правителя власти немного больше из-за того, что Совет слишком большой, сразу обратились к нему. Угаритяне соглашались на верховенство сидонцев и допуск их и тирян к торговле с Саламисом и любым другим городом на острове Кафтор. Более того, все три города-государства обязывались совместно отражать нападения на суда любого из них. Договор был скреплен подарками с двух сторон — угаритской и тирской. Сидонцы свое получили дома. Угаритцы подарили тирцам бронзовые сосуды в виде широких лодок, которые использовались в храмах во время обрядов жертвоприношений, и получили взамен своих земляков, купленных у меня городом для ремонта крепостных стен и прочих общественно полезных работ

Новость была не самая приятная, но и сказать, что я сильно расстроился, тоже нельзя. У Тира, в отличие от Угарита, пока что нет налаженной сети по продаже меди в больших количествах. Того, что мы захватили на двух угаритских судах, ремесленникам Тира хватило бы лет на двадцать при условии, что будут каждый год расширять производство бронзовой посуды. Поэтому суда и рабов мы продали и поделили деньги, а своей долей меди каждый распоряжался сам. Я свою перевез на склад, откуда тесть Потифар продавал ее заезжим купцам и сам отправлял караванами на восток, в города-государства Секхем, Рехеб, Нахарина, Сангара, Тихиса, Кадеш, Тунип…

За исключением Египта, который был как бы нанизан на стержень русла Нила, все остальные территории в этой части мира имели склонность к дроблению на небольшие города-государства. Где-то на севере от Тира, на территории будущей Турции, есть государство хеттов, не уступающая по размеру египетскому, но и оно сейчас в стадии распада. Видимо, для образования больших держав еще не сложились экономические предпосылки или не было военной необходимости.

Разобравшись с трофеями, я задумался, чем заниматься дальше? С одной стороны был теперь настолько богат, что мог бы до конца дней своих ничего не делать и жить припеваючи, с другой стороны ничегонеделанье — занятие выматывающее, требующее привитых с детства навыков, которых у меня не было. В юные годы меня приучали к мысли, что лень до добра не доведет, оговариваясь при этом, что и до могилы не доведет раньше времени тоже. Торговля отпадала, потому что самая прибыльная с Египтом, в который мне путь закрыт, а собирать мелочь по побережью Средиземного моря желания не было. Занятие пиратством у восточного берега моря тоже резко ограничивалось, потому что в союзниках у Сидона были теперь почти все финикийские города. Независимым крупным городом пока оставался Губл, который египтяне называли Библом и с которым вели интенсивную торговлю. Раньше Губл был данником фараонов, платил дубами и ливанскими кедрами, из которых египтяне делали суда и много чего еще. После ослабления Египта стал независимым, но поддерживать торговые отношения не прекратил, за что имел некоторые налоговые скидки в портах и разрешение на проход из Нила по каналу в Красное море. Дружба с Та-Кеметом и торговля с Пунтом позволяли Гублу не заморачиваться на выстраивание отношений с другими финикийскими городами. Этим и собирался я воспользоваться, узнав о сговоре сидонцев, тирцев и угаритцев. Дубы и ливанские кедры особым спросом в Тире не пользовались, а вот египетские товары, особенно нубийское золото, и пряности и благовония из Пунта, которое везли гублцы обратной ходкой, пошли бы здесь нарасхват. Реальность подкорректировала мои планы. Они так и остались связанными с Гиблом, но уже совершенно по-другому.

Глава 36