Нарративная экономика. Новая наука о влиянии вирусных историй на экономические события

«Одно из правил, которые предложили пересмотреть эти два профсоюзных объединения, касалось снижения базовой ставки, применяющейся при расчете заработной платы машинистов и кондукторов пассажирских поездов, до 100 миль или пяти рабочих часов вместо прежних 150 миль или семи с половиной рабочих часов. Представители железных дорог возразили, заявив, что норму одного рабочего дня следует увеличить до 200 миль… Благодаря внедрению последних технологических разработок, в том числе тепловозов, которые стали применяться все шире, скорость движения пассажирских поездов возросла, и многие работники, обслуживающие пассажирские железнодорожные перевозки, получают дневную оплату за два или три фактически отработанных часа. Если снизить базовую дневную норму до 100 миль, ставка оплаты труда персонала пассажирских поездов возрастет на 50 %» (3).

Таким образом, согласно этой истории, кондукторы, поработав всего два с половиной часа, могли бы просто сидеть в своих вагонах, как простые пассажиры, задолго до окончания своей смены. Столь возмутительное требование сделало этот нарратив чрезвычайно «заразным», а значит, и запоминающимся. Поэтому он сохраняется в памяти людей и по сей день.

В глазах общественности профсоюзы ничем не отличались от организованных преступных группировок. Например, Джимми Хоффа, несмотря на выдвинутые против него обвинения в коррупции, в 1957 году возглавил профсоюз водителей грузового транспорта и руководил им единолично, как настоящий диктатор. Расследование его преступной деятельности, которым непосредственно руководил Роберт Ф. Кеннеди, продолжалось много лет. Хоффа был обвинен во взяточничестве и мошенничестве и отбывал наказание в тюрьме с 1967 по 1971 год. В 1975 году его в последний раз видели на парковке, выходящим из ресторана Red Fox в городке Блумфилд, а потом он исчез. Поговаривали, что его убили члены конкурирующей преступной группировки. Ходили слухи о том, что его тело погребено в бетоне на стадионе «Джайентс» в Нью-Джерси, что оно перемолото и выброшено в болота Флориды или сожжено на жировом комбинате, принадлежащем мафии (4). Эти красочные теории, представлявшие яркие картинки бесславного конца, постигшего Хоффу, способствовали широкой популярности историй, связанных с именем этого человека, что лишь сильнее дискредитировало профсоюзные организации. Поиски его тела на мусорной свалке, посреди поля и в иных местах становились сюжетами новостных сообщений вплоть до 2013 года. Эта вирусная история стала частью целого созвездия нарративов, которые представляли профсоюзы в негативном свете, заставив многих людей увидеть в их деятельности источник истинного зла.

Влияние нарратива о зарплатно-ценовой спирали отражалось на показателях уровня инфляции по всему миру, который, как правило, был необычайно высоким в периоды, когда нарратив снова набирал силу.

К 1980 году – примерно в тот же момент, когда до своей пиковой отметки добралась изображенная на рис. 18.1 кривая инфляции издержек – достиг своего максимального значения глобальный индекс инфляции, измеряемый Всемирным банком. В периоды эпидемического роста популярности этих нарративов отмечались высокие долгосрочные процентные ставки, что также отражало инфляционные ожидания.

Динамика этой нарративной эпидемии мирового масштаба, вероятно, является лучшим объяснением причин тех эпохальных изменений, которые коснулись двух экономических переменных – инфляции и процентных ставок.

Конец эпидемии нарратива о зарплатно-ценовой спирали был отмечен изменениями кредитно-денежной политики, а также возникновением новых популярных концепций, таких как идея о создании независимости центральных банков (5) и внедрения системы таргетирования ими инфляции (6). Независимый центральный банк создавали для того, чтобы на него невозможно было оказывать политическое давление, в том числе организации трудящихся. Механизмы таргетирования инфляции разрабатывались с целью установления контроля над уровнем инфляции и придания этой деятельности более глубокого морального смысла, чтобы она не казалась лишь попыткой усмирить политические силы.

Моральный императив в данном случае был весьма сильным. На первый взгляд может показаться, что зарплатно-ценовая спираль формируется исключительно механически. Однако многие полагали, что причиной этого была алчность (безнравственность) как руководства предприятий, так и самих работников. В 1957 году в своем обращении к нации президент Дуайт Эйзенхауэр упомянул о зарплатно-ценовой спирали: