Нарушаю все правила

И это тоже было совершенно в порядке вещей. Разумеется, ей необходимо было справиться с авралом на работе. Ни одна пара не проводит каждый час своего сна или бодрствования в объятиях друг друга. И все же у Остина возникло ощущение, будто Беатрис от него понемногу отдаляется – пусть даже пока неосознанно, – и по спине у него тонкой противной струйкой пробежало нехорошее предчувствие.

Когда он приехал на ранчо без Беатрис, никто из семейства не начал строить насчет этого никаких догадок, а сам Остин лез из кожи вон, чтобы весь остаток дня держаться весело и бодро. Он даже остался у родителей на ужин – с тем чтобы дать Беатрис время разобраться с делами.

И все же он вздохнул с великим облегчением, когда ужин закончился и пришла пора прощаться.

– Все у тебя хорошо? – спросила мать, провожая его до пикапа.

– Ну да, – кивнул Остин.

– Мне просто показалось, что ты… растерянный какой-то нынче.

Остина ничуть не удивило, что мать уловила его тревожное состояние. У Маргарет всегда был проницательный материнский радар.

– Да нет, нормальный, собранный.

Она кивнула сыну, но не похоже было, чтобы он ее убедил.

– С Би все в порядке?

– Ну да, просто она сегодня очень занята своей рекламной кампанией.

– И хорошо, что в порядке, – улыбнулась Маргарет и, помолчав мгновение, спросила: – Ты ведь ее любишь, правда?

Остин быстро взглянул на мать, изумленный ее предположением, и немедленно отверг его:

– Ну что ты, мам… нет, конечно. Это же нелепо. Мы знакомы-то всего пару-тройку месяцев.

Мать одарила его улыбкой умудренной жизнью женщины.

– Некоторые понимают это за пару-тройку часов, Остин.

Он в ответ пренебрежительно фыркнул:

– Это всего лишь страсть, мама. А вовсе не любовь.

На что мать вскинула ладони, словно сдаваясь:

– Надо ж! Такой молодой – и уже столько всего знает!

При упоминании о его возрасте Остин невольно скрипнул зубами. Еще какой-то месяц назад для него это не было проблемой – да и вообще никогда не представляло проблему! Однако в последнее время слишком многое переменилось, и он бы солгал, если б не признался в опасениях, что пунктик Беатрис из-за их разницы в возрасте снова может стать камнем преткновения в их отношениях.

Выпучив глаза на мать, он произнес:

– Спокойной ночи, мама. – И, наклонившись, чмокнул ее в щеку.

– И тебе спокойной ночи, сынок, – сказала она уже ему вслед.

В ту же минуту Остин отбыл – подальше от проницательного, бешено сигналящего радара Маргарет Купер. И тем не менее, пока он ехал в Криденс, в мозгу у него снова и снова прокручивался ее вопрос. Ему действительно нравилась Беатрис. Даже очень сильно нравилась. Сильнее, чем какая-либо другая женщина в его жизни. Он ни с кем так от души не смеялся, не радовался и не получал такого удовольствия от общения. Испытывал ли он к ней плотскую страсть? Черт подери, еще какую!

Но вот любовь…

Остин всячески уворачивался от такого признания. Боясь самой громадности этого чувства. Будучи уверенным – и даже зная наверняка, – что Беатрис отвергнет и любовь, и самого Остина, стоит только об этом заговорить. Что им требуется больше времени, чтобы быть готовыми к столь серьезным заявлениям. Чтобы стать настолько неотъемлемой частью жизни друг друга, что не быть вместе было бы невыносимо.

Вот на чем ему бы надо сконцентрировать внимание!

Поднимаясь спустя двадцать минут по лестнице к квартире Беатрис, Остин уже куда оптимистичней и уверенней глядел на их дальнейшие отношения. Она была здесь, в Криденсе, с ним рядом – и это главное, что сейчас имело значение! Ну да, она уж больше не была праздно проводящей дни дамочкой, и ее новая работа требовала от нее много времени. Но ведь и его работа требовала не меньше внимания и сил.

Первое, что он заметил, едва войдя в квартиру, – так это то, что Беатрис за столом не оказалось. Второе – это зловеще скалившийся на диване небольшой чемодан. И тут же вся новообретенная бравада, все мысленные вдохновляющие речи – все это обрушилось к его ногам, зазмеившись смертельной огненной спиралью.

– Привет, – раздалось у него за спиной.

Обернувшись, Остин увидел Беатрис сидящей в изголовье кровати – ее красные волосы казались ярким сполохом на уныло-серой стене. Одной рукой она гладила Принцессу, распластавшуюся у нее поперек бедер, а в другой держала стопку бумажных листов.

– Ну как, разобралась с авралом? – спросил Остин, стараясь держать обычный тон, в то время как в боковом зрении у него, точно заряженный дробовик, мрачно вырисовывался чемодан.

Довольно улыбнувшись, она подняла руку с бумагами:

– Наконец-то – да!

Остин кивнул, и взгляд его непроизвольно снова потянулся к чемодану. Он нервно сглотнул, во рту у него сделалось сухо, точно в дорожной пыли Восточного Колорадо.

– Ты что… – Он снова повернулся к Беатрис. – Куда-то едешь?

– Да, в Лос-Анджелес. Рано утром. Хочу уже в пять выехать, чтобы прилететь вовремя.