Нарушаю все правила

Казалось, она не видела его целую вечность, и Би очень по нему скучала. После того неловкого разговора в понедельник вечером все между ними вроде бы наладилось (включая даже очень сексуальный видеосеанс через веб-камеру), и когда она позвонила ему сказать, что задерживается еще на один день, Остин отнесся к этому спокойно, лишь уточнил: что предпочтительнее размазать ей по телу – персиковый коблер или вишневый пирог?

Его реакция вызвала у Би почти что осязаемое облегчение. Она могла еще смириться с тем, что на первом месте в их отношениях было чисто физическое влечение друг к другу. Однако она не потерпела бы неадекватной реакции партнера на изменение ее планов по работе. Все это проливало слишком яркий свет на те причины, по которым Би с самого начала избегала романа с Остином…

На исходе четверга Ким заглянула к ней в кабинет:

– Ты, должно быть, уже вымоталась?

Би кивнула:

– Есть такое.

Впрочем, это была приятная усталость. Та, которая приходит с удовлетворением от достижения всех целей. Завтра она еще пару часов проведет в офисе, проверяя разную мелочовку, внесет последние поправки и наконец отправится в аэропорт. Но в целом Би была порядком выжата.

– Ты сегодня как машина трудишься, – пошутила Ким, войдя в кабинет и сев на стул по другую сторону рабочего стола Би.

Ну, положим, это был не ее рабочий стол – но ей одолжили его на целую неделю. Причем ого-го какой роскошный стол! Ей предоставили угловой кабинет на третьем этаже с великолепным видом на зеленые бульвары и колоритнейший стрит-арт центра Лос-Анджелеса. Понятное дело, это был совсем не тот респектабельный угловой кабинет в стеклянном небоскребе, где обосновалась Jing-A-Ling, однако он был просторным и полным воздуха, с огромными окнами, с предметами современного искусства и всепроникающим ощущением потенциальных возможностей.

В сравнении с ним кабинеты Jing-A-Ling, казалось, способны были вызвать клаустрофобию, и единственное, что там витало в воздухе, так это дух заплесневелых традиций и жесткий патриархат.

– За это вы мне столько и платите, – съязвила Би, выключая все три монитора своей ультрасовременной компьютерной консоли.

– Вот как раз об этом, – положила ногу на ногу Ким, – я и хотела с тобой поговорить.

– Да? – изогнула бровь Би. – Сейчас не лучшее время мне сообщить, что вы не в состоянии оплатить мою работу, – пошутила она.

– Как раз наоборот. Я хочу предложить тебе больше денег.

– В самом деле? – даже рассмеялась Би.

– Ну да. Мы хотим расширяться и строить собственный, узнаваемый бренд для нашей продукции, а для этого нам требуется полномасштабная реклама. И чем привлекать к этому кого-то на стороне, мы предпочли бы все делать собственными силами. И нам хотелось бы отдать все это в твои руки. Короче, мы хотим, чтобы ты приняла на себя рекламу всей нашей компании. – Ким взяла долгую паузу. Возможно, для вящего эффекта. Впрочем, она могла бы и не стараться: у Би и так уже случился взрыв мозга! – Возвращайся в Лос-Анджелес, Би. Присоединяйся к нашей команде. Станешь руководителем, отвечающим за рекламу. А этот вот кабинет, – Ким быстро обвела взглядом высокие стены и просторные окна, – пусть будет твоим. Насовсем.

Сказать, что Би лишилась дара речи, было бы изрядным преувеличением. Ей только что предложили руководящую должность и почетный угловой кабинет – то, чего ей не удалось достичь в Jing-A-Ling за пятнадцать лет, – причем всего после двух месяцев сотрудничества с Greet Cute. Она была огорошена услышанным.

– Я… – Кровь так гулко стучала у нее в ушах, что Би едва различала даже собственные слова. – Я просто не знаю, что и сказать…

Ким широко улыбнулась:

– Лучшим ответом будет «да».

Всего месяца три назад это было для нее пределом мечтаний. Тогда, когда Би еще не знала, что, помимо рекламного бизнеса, существует и другая жизнь. Да, она чудесно расслабилась в последний месяц – оторвалась, можно сказать, от души, – но одно дело провести единственную рекламную кампанию для отдельного продукта, а в одиночку держать в руках все рекламные кампании фирмы – совершенно другая история.

Готова ли она к такому? Потянет ли? И где в таком случае застрянет ее творчество?

«Стоп… – Би пару раз моргнула. – Мое, простите, что? А это-то какого черта сейчас всплыло?» Ей сейчас предлагали нечто гораздо более конкретное и осязаемое, нечто куда более ее, – а она вдруг забеспокоилась о том, что абсолютно неосязаемо и эфемерно, и совершенно точно к ней не относится.

Сумасбродка Би явилась для нее приятным отвлечением, когда она совершила свой гигантский прыжок в неизвестное. Веселым и легкомысленным, как короткий отпускной роман. Однако любой отпуск рано или поздно кончается.

Усилием воли стряхнув с себя волнение, вызванное этими двумя словами – «ее искусство», – Би заставила себя вернуться в русло разговора.

– А как же другие? Мэл и Нозо – они что, это тоже одобряют?

Ким горячо закивала:

– Не то слово. Мэл сказал, что если мне не удастся тебя уговорить к нам присоединиться, то он целый год будет ходить в трауре.