Нарушаю все правила

– Принцесса, – пробормотала Би, быстро подойдя к кровати и кинувшись на нее. Она обхватила кошку, даже не думавшую как-то протестовать, и крепко прижала к груди. – Мне так тебя не хватало, – прошептала она в ее клочковатую шерсть. – Спасибо, что приглядела за Остином.

Хотя она, наверное, солгала бы, если бы не призналась, что немножечко ревновала Принцессу к тому, что та спала с ее мужчиной.

При этой мысли Би прищурилась. «С моим мужчиной». Она вспомнила, что Джилл так говорила о Клэе, и лишь теперь Би в полной мере поняла, что чувствовала при этом другая женщина.

– Не позвонить ли нам Остину? – спросила она у кошки.

Не обращая внимания на явную незаинтересованность в этом вопросе Принцессы, Би нашла в телефоне номер Остина. Дрожащим от волнения пальцем коснулась экрана.

Купер ответил на третьем гудке:

– Беатрис?

Она нервно втянула воздух. Голос его звучал напряженно, но слышать его было чертовски приятно. Сердце у нее забилось сильнее, и Би не сразу смогла вернуть себе самообладание, чтобы ее голос был скорее заигрывающим, нежели дрожащим от нервов.

– Да… – Она прочистила горло. – Офицер, я звоню вам сообщить о готовящемся преступлении на ранчо Куперов.

От нее не ускользнуло, что у него на миг перехватило дыхание.

– Ты… в Криденсе?

Внутри у нее все сжалось от той натянутой настороженности, сквозящей между ними в эфире, отчего ее волнение стало еще сильнее. Конечно, она надеялась, что Остин примет ее возвращение с распростертыми объятиями. Ведь не прошло же и двух недель, в конце концов! Не мог же он разлюбить ее за это время, верно?

Однако Би не могла его винить за эту опасливую сдержанность по отношению к ней. Ведь она его отвергла. И если его холодный отстраненный тон пронзил сейчас ей грудь, как будто нож для колки льда, то винить она могла в этом лишь саму себя.

– Да. Я вернулась.

– Ясно. – Он помолчал мгновение. – Надолго?

– Навсегда. – Би злилась на себя за то, что у нее так дрожит голос, но сейчас ей от волнения уже сделалось нехорошо.

На другом конце линии снова повисла тишина, и от напряжения у Би даже заныло между лопатками.

– А почему ты на ранчо?

Она нервно сглотнула.

– Потому что я решила, что мне понадобится уединенное местечко, чтобы принести извинения и как следует объясниться.

– То есть у нас ожидаются трогательные объяснения?

Би как будто уловила в его голосе нотку успокоения и нервно усмехнулась:

– Ожидаются.

Помолчав еще пару мгновений, Остин кашлянул.

– Значит, говорите, там замышляется преступление?

Би неуверенно улыбнулась, чувствуя, как по телу словно разливается волна облегчения. Это был пока что не зеленый свет, но, по крайней мере, начало.

– Да. Прямо в эту минуту на ранчо, в небольшом домике между главным домом и амбаром, совершается надругательство над григорианским календарем.

– Над григорианским календарем, говорите? Нельзя ли узнать поподробнее?

Ей трудно было сказать, улыбается он или хмурится, точно она знала лишь одно: как же чудесно снова слышать его голос!

– Разумеется, – ответила она, держась своей роли. – У меня имеются достоверные сведения о том, что внутри дома находится женщина в трусиках с надписью «Четверг».

– Не уверен, что это серьезная проблема, мэм, – возразил он и добавил: – Я и сам отчасти неравнодушен к трусикам с «Четвергом».

У Би защипало от слез веки. Почувствовав, как потеплел голос Остина, она на миг стиснула губы, уже осмелившись на надежду.

– Да, но сегодня среда. Так что это прямое нарушение календарного распорядка.

– Да, понимаю… Больше чем уверен, что это также является прямым нарушением окружного устава, подраздел четыре-семь-три-восемь.

– Вот и я так думаю, офицер. Может быть, вы приедете и проверите все лично? Пока это не вылилось в полнейшую анархию.

– Да уж, Арло анархию не одобряет.

Би сразу услышала, как кто-то – видимо, сам Арло – на заднем плане спросил, в чем дело.

– Жалуются на шум, сэр, – соврал Остин. – На озере.

Ответ ему прозвучал четко, хотя откуда-то издалека:

– Отдай это дело Рейнольдсу. Ты нужен мне здесь.

Без малейших колебаний Остин изменил первоначальную версию:

– Беатрис на ранчо.

Тут повисла полная тишина. Даже разные приглушенные офисные звуки, которых Би прежде как будто не замечала, резко прекратились.

– Ох, чтоб мне… Дуй туда и все наладь. Достала уже всех тут твоя жалкая задница.

Под дружеский хохот Остин вернулся к звонку:

– Сейчас буду, – сказал он и повесил трубку.

От нелепых слез у Би все затуманилось перед глазами.

– Скорее, – прошептала она.

Спустя двадцать минут Би услышала, как к дому медленно подъехал автомобиль. Би, лежавшая, свернувшись, рядом с Принцессой, резко села, и пульс у нее так же резко припустил.

Момент настал.

В конце телефонного разговора Остин вроде бы оттаял, но ей все равно еще только предстояло все исправить.

Она поднялась. Потом села. Затем снова встала. Совсем растерявшись, Би быстро дошла до кухни и как бы невзначай оперлась локтем о тумбу. Тут же решив, что это выглядит нелепо, она перешла к очагу и опустила руку на каминную полку.

«Хм… нет. Уж слишком театрально. Может, лучше на диван?»