Нарушенная заповедь

Петрига направился к машине, а Тимур набрал номер городского телефона приемной банка, молясь всем богам на свете, чтобы телефон этот за семь лет не изменился и чтобы новая секретарша оказалась сообразительной – раньше, в бытность его директором, на эту должность принимали исключительно таких. Ему повезло. Девушка отреагировала на фамилию «Молчанов» и пообещала сделать все возможное и довести до сведения председателя правления банка, что этому самому Молчанову срочно необходимо с ним переговорить. Председатель правления, отец Карины, конечно, вряд ли обрадуется звонку бывшего зятя-уголовника. Но помощь, которую он может оказать, на несколько порядков превышает возможности сельского участкового Петриги.

Глава 34

В «Апогее» рабочий день шел своим чередом. После утренней пятиминутки секретарша доложила Симбирскому, что с ним хочет поговорить креативный директор.

Этого самого директора, Ольгу Витальевну Малышко, Кирилл очень уважал. Была она женщиной толковой, цепкой, способной настоять на своем и к тому же очень красивой и умеющей показать свою красоту в нужное время и в нужном ракурсе.

Вот и сейчас, войдя в кабинет директора, она не села за стол, а отодвинула стул метра на полтора и присела, демонстрируя великолепные ноги. Голова ее при этом была слегка наклонена набок. Словно невзначай выбившийся из прически золотистый локон ласкал длинную белоснежную шею. Попроси она сейчас луну с неба, и любой мужчина, отбросив все доводы разума, рванул бы в поднебесье, словно Икар. Но Симбирский не был любым мужчиной. Он был человеком дела, к тому же американский босс внутри него категорически возражал против поначалу вроде бы необременительных интрижек на работе, которые потом вдруг вырастают в судебные дела о сексуальном домогательстве. Поэтому, глядя на шею креативного директора, он принялся мысленно рассуждать: почему принято сравнивать женщин с лебедями? Длинная шея есть, например, у той же цапли. И, кстати, цапля больше похожа на современных длинноногих красавиц, чем коротколапые лебедки с перепонками между растопыренными пальцами. Улыбнувшись сравнению, Симбирский вопросительно посмотрел на Ольгу Витальевну.

– Слушаю вас. – И многозначительно посмотрел на часы.

– Поздравляю, Кирилл Петрович! Это отличный шаг по улучшению имиджа компании на рынке. Если помните, я предлагала различные варианты имиджевой рекламы, но вы всегда считали их неоправданно дорогими. Хотя я полагаю, что именно имидж-реклама, реклама, нацеленная на будущее, реклама, направленная не на непосредственных покупателей, а на более широкие слои населения, наиболее эффективна.

После известий от Малика Кирилл находился в приподнятом настроении, поэтому благосклонно воспринял ликбез Малышко.

– Спасибо, Ольга Витальевна, у вас все? – снова выразительный взгляд на часы.

– Практически, – она улыбнулась, но в голосе прозвучали нотки скрытой обиды. – Жаль, что вы решили отказаться в этом вопросе от моей помощи. Во всяком случае, интервью я бы организовала куда лучше. Без этих неудобных вопросов. Хотя, надо отдать должное, справились вы блестяще.

– Что вы имеете в виду? – чувствуя себя неподготовленным зрителем на вернисаже абсурдной графики, спросил Симбирский.

Ольга Витальевна вскинула глаза к потолку.

– Ну, например, вопрос про Иисуса Христа!

– Что-то я не помню такого, поясните, пожалуйста, – не пожелал оставаться в неведении Кирилл.

Малышко вспорхнула со стула, легкими шагами подошла к столу, вопросительно склонила голову. Тонкий запах духов атаковал мозг, не давая возможности думать о лебедях. И вообще думать о чем-либо, кроме этой женщины, стоящей рядом. Чтобы избавиться от наваждения, он быстро подвинул Ольге Витальевне мышку. Нависнув над столом, она «перелистнула» несколько страниц и удовлетворенно кивнула:

– Вот.

Кирилл увидел себя. Это определенно был он. Все в той же белой рубашке и галстуке в полоску, что на фотографии в новостях. Именно в таком виде он обычно ходит на работу. И это был его стол, его ноутбук с надкушенным яблочком на крышке, его кресло из кожи питона.

– Вот здесь, – повторила Ольга Витальевна, найдя необходимый кадр.

– Так почему, собственно, Фонд свободного программирования? – женщина, проводящая интервью, оставалась за кадром. – Почему не интернат, больница, дом престарелых? Согласитесь, это как-то более привычно.

– Вот именно – привычно, – сказал там, в мониторе, Кирилл Петрович.

Это, без всякого сомнения, был его голос. Но он готов был биться об заклад, что слов этих не говорил. Мало того, интервью этого он не давал. Не давал – и все тут. А тем временем разговор, которого не было, продолжался.