Нарушенные клятвы

Я откидываю голову назад, опьяненная желанием. Мы как будто замерли во времени. Не беспокоясь о последствиях.

— Что ты сказал?

— Я сказал, что твоя киска ужасно мокрая для той, кто испытывает ко мне отвращение.

Он трет мой клитор, и это все, что требуется. Пик, на достижение которого мне обычно требуется время, наступает за считанные секунды. Я кувыркаюсь, закручиваюсь по спирали и падаю.

Давненько такого не было. Но это… Это он. Судя по ухмылке Ника, он тоже это знает.

Он мне не противен. Хотела бы я, чтобы это было так.

Я вижу все в черно-белом цвете. Но цвета меняются, когда я рядом с ним. Правильное и неправильное — это две крайности, между которыми пропасть. Ведь они субъективны, а не заповеди, по которым надо жить? Если кто-то убьет убийцу, как много жизней он спасет этим убийством?

Возможно, мое детство испортило меня даже больше, чем я думала.

Может быть, любить — это глагол, постоянное действие, преодолевающее препятствия.

Я не хочу любить Ника. Но я волнуюсь, что никогда не переставала любить его.

— Ты уверена? — спрашивает он.

Я жду сомнений. Но все, что я испытываю, — это предвкушение.

— Да.

Определенные моменты важны больше, чем другие.

Я волнуюсь, что этот значит больше других.

ГЛАВА 21

ЛАЙЛА

Я медленно просыпаюсь. Сознание прорывается сквозь пушистые облака сновидений. Умиротворенное состояние, когда не о чем беспокоиться, исчезает, и реальность занимает свое место.

Я переворачиваюсь на другой бок, крепче зажмуривая глаза в попытке удержать расслабление еще немного.

За исключением того, что вместо столкновения с прохладной тканью я натыкаюсь на теплое мускулистое тело.

Мои глаза распахиваются, воспоминания стремительно проносятся в моем мозгу. Горячая кожа и жаркий шепот. Грязные поцелуи и непристойные слова. Громкие и глубокие стоны.

Когда я переворачиваюсь на спину, ощущаю приятную боль между бедер, которая напоминает мне, что прошлой ночью у меня был секс с единственным парнем, с которым я думала, что никогда не трахнусь снова — дважды.

С отцом моего ребенка.

С человеком, с которого я буквально смывала кровь с рук две ночи назад.

Ник уже проснулся. Он наблюдает за моим пробуждением с ленивым безразличием, закинув руку за голову. Простыни прикрывают все, начиная с талии, но выступы его живота полностью видны в утреннем свете, проникающем сквозь щели в занавесках.

Я не спеша разглядываю Ника без рубашки, скольжу взглядом по бугоркам его пресса и замечаю несколько серебристых шрамов, которые портят его кожу. Самый длинный проходит от ключицы через плечо, частично прикрыт татуировкой в виде морской звезды.

Наконец, я добиваюсь того, чтобы он посмотрел мне в глаза, изучая меня.

— Привет. — Я прикусываю нижнюю губу, пытаясь решить, что еще сказать.

— Прекрати это делать. — Голос Ника хриплый, грубый со сна.

Я бросаю на него вопросительный взгляд. Он оттягивает большим пальцем мою нижнюю губу, освобождая ее от моих зубов.

— Если только ты не хочешь, чтобы тебя снова трахнули, — добавляет он.

— Мне больно, — признаюсь я, как будто он не осознает размер своего члена.

По крайней мере, это приятная боль.

— Правда? — Ник ухмыляется.

С выпирающими бицепсами и растрепанными волосами он не похож на убийцу. Он выглядит непристойно великолепно. Он похож на парня, в которого я влюбилась. Уверенный в себе первокурсник, который мог заставить меня растаять одним взглядом.

Лежать вместе в постели не помогает. У меня много — слишком много — старых воспоминаний о том, как я делал то же самое. Не имеет значения, что те были на обычной двуспальной кровати, а эта — на кровати королевских размеров с простынями, сшитыми из тысячи нитей.

Я снова чувствую себя восемнадцатилетней, испытываю восторг от того, что живу на своих собственных условиях, и переполнена желанием проводить с ним время. Почувствовать внимание человека, который настолько больше, чем жизнь, после многих лет, проведенных во тьме, было все равно что почувствовать солнце после бесконечных ночей.

Я повзрослела. Изменилась. Но Ник все еще заставляет мое сердце биться быстрее, а желудок переворачиваться, и это даже опаснее, чем напоминание о том, насколько всепоглощающей является наша физическая связь.

— Я не думала, что ты все еще будешь здесь.

Честность — моя лучшая стратегия, решаю я. Мы больше не подростки. Я не жалею, что переспала с Ником, хотя, вероятно, должна была бы. Я провела слишком много времени, сидя сложа руки и просто выживая. Если пребывание здесь чему-то меня и научило, так это тому, что нужно стремиться к большему, чем выживание.

Ник не смотрит на меня. Его взгляд устремлен на ряд панорамных окон вдоль дальней стены.

— Сегодня я прикажу повесить здесь новые шторы. Я не знаю, как ты спишь после восхода солнца.

Я тоже смотрю в окно, не утруждая себя объяснением, что он мог бы спать в своей постели. В итоге мы оказались в моей комнате, в основном потому, что она ближе к лестнице. Я не ожидала, что он останется на всю ночь.

Я пытаюсь снова.

— Сегодня без раннего подъема?

— Да.