Нарушенные клятвы

Вместо того, чтобы уйти, я слушаюсь. Я поворачиваюсь к нему и сажусь в одно из двух кресел, стоящих перед столом.

Ник ничего не говорит, просто смотрит на меня.

— Я просто хотела спросить, не было ли каких-нибудь…

— Я бы тебе сказал. — Он прерывает меня прежде, чем я успеваю задать вопрос целиком.

Я не собиралась спрашивать о Дмитрии. Мне было любопытно, был ли ответ на то, что Ник сделал прошлой ночью. Он бы мне рассказал.

— Ладно. — Я прикусываю нижнюю губу, решив не расспрашивать. Я выглядываю в окно. Снаружи все фонари включены, превращая двор в сумеречную зону, где темно, но все видно.

По сути, я жду, когда Ник кое-кого убьет — убьет другого человека, — что мне не нравится.

Я чувствую себя грязной соучастницей. У меня такое чувство, что я втягиваю Лео в темный мир, из которого я сбежала и поклялась, что никогда не подвергну своего ребенка опасности. Я знаю, что многого не могу предложить Лео. Но я думала, что, по крайней мере, смогу обеспечить нормальную, стабильную жизнь ребенку. Никакой коррупции. Никакого оружия. Никаких наркотиков. Сейчас у меня ничего из этого не получается.

Но, насколько я могу судить, у меня нет других вариантов.

Если я уйду с Лео, я поставлю под угрозу его безопасность. Никакие моральные принципы не стоят таких последствий. Я никогда не смогу простить себя.

Я должна верить, что Ник заботится об интересах нашего сына и разберется с последствиями этого выбора.

Лео достаточно взрослый, чтобы понимать, что происходит, что хорошо и что плохо. Он также знает, что Ник теперь его отец. Завершить эту главу будет нелегко.

Я вздыхаю и встречаюсь взглядом с Ником. “ Я просто… мне скучно. У Лео школа, а у тебя… работа, а я привыкла к бесконечному списку дел. Могу я помочь готовить? Или убираться? Я пыталась, но…

Ник перебивает меня.

— Если хочешь, я могу устроить тебя волонтером в какой-нибудь местный сиротский приют или женский приют. Тебе всегда была интересна эта сфера.

— Я же сказала тебе, я так и не получила диплом. У меня нет лицензии на…

— Это не будет проблемой. — Его голос звучит уверенно.

— Из-за… — Я не уверена, как закончить предложение. Из-за того, кто ты? Из-за того, чем ты занимаешься?

— Это не будет проблемой, — повторяет Ник.

— Тебе открыты все двери в мире, да? Должно быть, это здорово.

Мы молчим, прежде чем он отвечает.

— Я думаю, это легче оценить со стороны.

И внезапно все, что я могу представить, — это как он стоит в ванной, забрызганный кровью, настоящей кровью. Все, что я слышу, — это слова, которые я сказала перед тем, как уйти.

Ник взбалтывает жидкость в стакане, который стоит рядом с документами, которые он читал, и мы оба смотрим, как жидкость стекает обратно по стенкам.

— Со стороны большинство вещей выглядит лучше.

В ответ он хмыкает

— Я сделаю несколько звонков утром.

— Ты не обязан этого делать, Ник. Я уверена, что ты…занят.

Он хихикает, но в его смехе нет ни капли веселья.

— Да, это так.

— Он отомстил тебе за прошлую ночь? Дмитрий? — Наконец спрашиваю я, слишком любопытная, чтобы сдерживаться.

Ник проводит рукой по подбородку, изучая меня. Я полагаю, взвешивая, как ответить, и ответить ли вообще.

— Да, — наконец отвечает он.

От волнения у меня кровь стынет в жилах.

— Ты потерял людей?

— Нет. А он да. После последней серии взломов я установил на всех складах новую сигнализацию. Они были настроены на самоподрыв в случае взлома кодов.

— Сколько человек погибло? — спросила я.

— Я не знаю. Считать было нечего. — Он снова взбалтывает жидкость в своем стакане. — Они называют это Красным туманом.

Я сглатываю. Голос Ника тверд, взгляд невозмутим. Прошлой ночью его лицо казалось грубым. Прямо сейчас оно кажется целеустремленным. Ровным и спокойным.

Он пытается напугать меня. Намеренно оттолкнуть.

— Твой склад уничтожен?

— Да, — отвечает он, берет ручку со стола и крутит ее вокруг пальца. — Эта война становится дорогостоящей.

Мы оба молчим, и это тяжелое молчание. Напряженная тишина, когда многое сказано, хотя вообще ничего не сказано.

— Тогда тебе следует сосредоточиться на этом. Со мной и здесь все будет в порядке.

— Я сказал, что позабочусь об этом, Лайла.

Я ненавижу, что он старается ради нас. Ненавижу, что из-за него мечта, от которой я отказалась некоторое время назад, кажется возможной.

Я никогда не чувствовала, что что-то меняю, работая секретарем в юридической фирме. Это было ради зарплаты.

Возможность помогать другим наполняет меня радостью, которую я стараюсь не замечать. Возможно, меня привлекает социальная работа, потому что она позволяет мне сосредоточиться на проблемах других, а не на своих собственных. Пребывание здесь лишило меня всякого выбора и ответственности. В этом есть что-то освобождающее, а не сковывающее.

— А тот факт, что я не говорю по-русски, не станет проблемой? — Наконец спрашиваю я вместо того, чтобы поблагодарить его.

— Нет. Они будут говорить по-английски.

— Здесь никто не знает его.