Нарушенные правила (ЛП)

В этот момент его положение вновь становится неустойчивым, и она хватается за его плечи и толкает, сбивая с кровати. Он спотыкается, но сохраняет равновесие и поднимается на ноги. В глубине его глаз борются желание и ярость. И это оживление на его лице? Как долго он мечтал об этом, спрашивает про себя Эовин, мечтал о вкусе её крови, представлял, какие звуки она может издать в ответ на прикосновения его языка…

Он бросается к ней и ловит её за руки, вытаскивая из мягких мехов, а затем оборачивается и прижимает её к стене, отбрасывая маленький столик, стоящий на пути. Тот с неприятным треском падает на пол, и Эовин подозревает, что теперь он сломан.

— Так вот как бы ты хотела, милая? — рычит он, уперев руки по обе стороны от её тела и преграждая пути к отступлению. — Безо всяких мехов и шелков, лишь стена позади тебя? Полагаю, это достойно воина.

Эовин хватается за ожерелье на его шее и с силой дёргает на себя, прижимаясь к его губам своими и зубами прикусывая его нижнюю губу.

— Ты слишком много болтаешь, — говорит она, наконец отстранившись. — А ты пришёл сюда не ради болтовни.

— Нет, — соглашается Грима и отрывает от её сорочки тонкий рукав, обнажая белую, слегка веснушчатую кожу. — Я пришёл сюда за своим плащом. Но я с радостью возьму вместо него тебя.

Эовин возмущённо вскрикивает и выворачивается из плена, пытаясь убежать от Гримы. Но его рука тут же вылетает, цепляясь за её сорочку; та рвётся, стоит потянуть за неё назад, и тонкое белое одеяние в мгновение ока превращается в лохмотья.

От одного вида её спины в его глазах вспыхивает дикое пламя. Она снова пытается вырваться, но он ловит её, толкает обратно на кровать, и с бешено колотящимся в груди сердцем она приземляется на колени. Издав писк, она пытается отползти, но Грима успевает поймать её, вонзается пальцами в то, что осталось от сорочки, и рвёт, рвёт, рвёт, пока не разрывает в клочья. Сдирая сорочку, он обхватывает её за обнаженную талию, притягивает к себе на колени и посасывает кожу на её плече.

— Эовин, — шипит он, прижимаясь губами к её уху. — О, Эовин…

Она поворачивает к нему голову и накрывает его рот своим. Вновь отвлёкшись на поцелуй, он ослабляет хватку, и она тут же освобождается, разрывает поцелуй и ускользает, оказываясь вне досягаемости его рук. Её глаза призывают следовать за ней, призывают преследовать. Поймай меня, если сможешь.

Зарычав во всё горло, он бросается к ней — но безуспешно. В мгновение ока она поднимается на ноги, с ухмылкой и смехом убегая от него. Грима снова рычит и следует за ней, вскакивая с кровати и пытаясь загнать её в угол, но как раз в тот момент, когда он пытается её поймать, она хватает его за рубаху, кружит, а затем впечатывает в стену. От сильного удара он задыхается и почти пытается улизнуть, но Эовин возвращает его обратно и прижимается к его рту, впиваясь в нижнюю губу. С неуклюжим рвением новичка она пытается снять с него тунику, расстёгивая пуговицы и местами вырывая их с мясом. Туника соскальзывает с одного плеча, затем с другого и комком падает на пол. Рубаху он снимает самостоятельно, стягивая её через голову, и отбрасывает в сторону.

На мгновение Эовин отступает назад и оглядывает его. Он не красив и не подтянут, в свете свечей его тело выглядит бледным. Она представляет, как на его коже будут смотреться следы, яростно оставленные её зубами. Вновь обнажая их, она издаёт дикий, собственнический звук и бросается на него, впивается в его кожу на ключицах и груди, покусывает её и ухмыляется, когда он вскрикивает от того, что она прикусила сосок. Он ударяет кулаком о стену, резко подаётся бёдрами вперёд, а её язык танцует вокруг соска, превращая его в твердую горошину. Грима издает невнятный звук, полувздох-полустон, который тут же сменяется злобными проклятиями, стоит ей опуститься ниже и провести языком по его животу вплоть до пояса бриджей. Она прикусывает кожу на его тазобедренной кости, и улыбается, когда он вскрикивает.

Некоторое время её рука возится с завязками его бриджей, но затем она отстраняется, опускается на колени и разрывает их. Она никогда раньше не видела эту часть мужчины, и на мгновение любопытство пересиливает все иные чувства. Он сглатывает, освободившись от бриджей, и вздрагивает, когда её пальцы проводят по его длине, горячей, твердой и подрагивающей на её ладони. Она пробует обхватить его рукой и погладить, всего один раз, но он задыхается и отталкивает её.

— Нет, — кричит он, широко раскрыв потемневшие глаза. — Нет, не сейчас… Я не могу…

Его лицо становится багровым. Прервав свою речь, он опускается на колени и валит её на пол прежде, чем она успевает запротестовать. На этот раз он прижимается ртом к её соску, его язык мечется вокруг него. От этих прикосновений она издаёт первый стон, и жар разливается между её бёдер. Приподнявшись над полом, она встречается с его ртом и хнычет, когда, спустившись ниже, он слегка прикусывает её кожу.

— Грим… — она задыхается, произнося его имя, не в силах выплюнуть последний слог.