Нас всех тошнит

Румынский режиссёр Сильвиу Пуркарете, поставивший в России спектакли «Мнимый больной» в Театре Вахтангова и «Сон в летнюю ночь» в Балтийском доме, в 2012 году в Национальной опере Лотарингии поставил оперу «Артаксеркс» совсем забытого теперь итальянского композитора Леонардо Винчи. Это показательный пример неаполитанской оперы XVIII века: придворные интриги, любовные линии, детективные убийства и отравления, всё основано на исторических или мифических событиях, всё идёт чудовищно долго. Видеозапись этой постановки длится три с половиной часа, при этом на сцене почти ничего не происходит. И всё-таки это почти гениальный в рамках своего жанра спектакль. Пуркарете использует традиционный пример театра в театре, но здесь это крепко увязано с феноменом травестийности. Пока играет увертюра, на сцену по одному выходят пять контратеноров и один тенор: почти все в повседневной одежде, двое в футболках, двое в белых халатах, в которых обычно гримируются перед выходом на сцену. Все мужчины загримированы, причём совершенно дичайшим образом, как травести-актёры: поверх базового белого слоя на лицо исполнителям нанесены двойные брови, у всех разные, выдающаяся тёмная красная или чёрная помада, тени, всё как полагается; они к тому же и подстрижены все почти под ноль – полная транс-аутентичность. На протяжении увертюры они ходят по авансцене совершенно бытовым образом, смотрят на оркестр и зрителей, переговариваются между собой на ухо, обнимают друг друга, приветствуя. Ведут себя при этом пластически и мимически очень мягко, продуцируя отчётливый гомоэротизм. Гендерная трансгрессия заложена в самой истории этой оперы: в папском Риме начала XVIII века женщинам было запрещено петь, поэтому женские роли в операх исполнялись кастратами. Контратенор – ближайшая к ним версия голоса. По бокам от исполнителей у Пуркарете расставлены гримировальные столики с круглыми жёлтыми лампами, по центру на заднике изображён Витрувианский человек, как оммаж средневековому тёзке композитора. Разумеется, смотреть целиком это невозможно, если вы не оперный фанат: на протяжении спектакля почти ничего не происходит, это такие tableau vivant, перемежающиеся драматичными перемещениями по сцене, переменами света (очень выразительными), живописных картин на заднике, грима и постоянной сменой костюмов. Костюмы здесь чуть ли более гротескные, чем всё остальное: шикарные перья рассыпаны по исполнителям в изощрённых формах, гигантские колпаки в камнях и опять же перьях, всё очень странное и очень сильно блестит. К концу всё окрашивается золотом, даже у исполнителей золотые блёстки на бровях, а под самый финал дождь из золотой пудры льётся из-под колосников. Разумеется, Пуркарете иронически обыгрывает сам феномен театральности, но здесь ирония и масштаб вульгарной красоты доведены до такого предела, что это можно смотреть на полном серьёзе, как бархатистое и переливающееся музейное искусство – без капли снисходительности. Собственно, в этом спектакле мы видим ещё один распространённый приём актуализации классического (хотя сама по себе эта постановка – первое возрождение «Артаксеркса» с конца XVIII века): через густую иронию и легкомысленность, через авторефлексивное обращение к театральной механике, а также через апелляцию к современным кросс-гендерным практикам.

Встречаются и совсем комически-экстремальные примеры. Норвежско-шведский режиссёр Александр Морк-Айдем в 2015 году в Норвежском национальном театре оперы и балета поставил «Волшебную флейту» Моцарта, смешав её со «Звёздными войнами». Постановка производит крайне странное впечатление. Во-первых, режиссёр с драматургом переписали речитативные диалоги, и переписали их так, что опера стала похожа на ко(с)мический ситком. Этот плоский модус комического, конечно, каким-то образом приближает оперную традицию к зрителю и разряжает пространство спектакля – «случайной молодёжи» теоретически станет не так скучно смотреть, но с точки зрения художественного эффекта это сильно похоже на профанацию. Удивляет ещё и подход к производству: спектакль выглядит поразительно дорогим, скорее всего таким и является, но огромные задники с разными космическими ландшафтами рисовали буквально вручную (это понятно из backstage-видео), и вообще все декорации, включая космический корабль, какие-то страшные пещеры и прочее, делали вручную, в спектакле вообще не используются никакие цифровые медиа. Зато верховный жрец Зорастро весь спектакль разъезжает на гироскутере, а у второстепенных ролей костюмы переливаются вшитыми светодиодами. В этом беда инерции оперного театра: там до сих пор по большей части не понимают простое соображение – при помощи современных цифровых технологий и средств выразительности за рамками физических медиумов (видео, светом, проекцией) можно добиться значительно большего художественного эффекта при значительно меньших финансовых и временных затратах.