Нас ждет Севастополь

— Ну что ж, и на том спасибо. Прошу, однако, помнить меня. Вашему офицерскому слову верю.

А про себя подумал: «Ну и хрен с тобой. На верфи тоже нашлась для меня работа».

Кланяясь, он попятился в двери.

Да, минул год. Мог ли Савелий Иванович раньше подумать, что так все получится: останется без семьи, одиноким, пресмыкающимся перед гитлеровцами. Чем все это кончится?

Савелий Иванович поднялся и невесело проговорил:

— Итак, Шарик, год мы прожили при новом порядке. Сколько еще придется — неизвестно. А потому надо идти спать.

Шарик лениво потянулся и лег около крыльца.

Савелий Иванович уже взялся за ручку двери, как вдруг услышал стук в калитку. Шарик вскочил, залаял. Савелий Иванович крикнул:

— Кто там? Заходите, не заперто.

В калитку протиснулся Сильников. Савелий Иванович забеспокоился. Без дела инженер не придет на ночь глядя. Не стоят ли за калиткой полицаи?

Сильников подошел к крыльцу, погрозил пальцем собаке, оглянулся и тихо сказал:

— Извините за поздний визит, Савелий Иванович. Вижу, удивлены. Есть один разговор.

— Что ж, заходите.

Они прошли в кухню. Савелий Иванович занавесил одеялом окно, зажег коптилку. Сильников молчал. При свете коптилки он казался старше своих лет, черты лица обозначились резче, глаза казались совсем темными. Когда Глушецкий сел напротив, он спросил:

— Ушей у ваших стен нет?

— Не замечал. На крыльце собака, в случае чего подаст голос.

— А посетители в поздний час появляются? Имею в виду незнакомых.

— Изредка…

Сильников вынул сигареты, положил на стол:

— Угощайтесь.

Махнув рукой, Савелий Иванович сказал:

— Предпочитаю махорку. Зачем пожаловали?

Сильников закурил и несколько мгновений молчал, стараясь поймать взгляд Глушецкого. Когда их взгляды встретились, он сказал:

— В случае, если кто появится, то объясним, что я пришел по поводу квартиры. Наш разговор, вероятно, затянется. Ночью по улице ходить нельзя, поэтому останусь у вас до утра.

— Что ж, так и скажем, ежели что, — отозвался Глушецкий, еще не понимая, зачем пришел к нему инженер и к чему такие предосторожности.

— Ну вот, — улыбнулся Сильников и придвинулся к Глушецкому, — теперь поговорим о другом. Известен ли вам Тимофей Сергеевич Шушунов?

От столь неожиданного вопроса Савелий Иванович откинулся назад и с удивлением посмотрел на Сильникова. Тот был невозмутим.

— А вы его откуда знаете? — вырвалось у Глушецкого.

— Об этом скажу позже. Отвечайте сначала на мой вопрос.

— Знаю, — с невольным вздохом выговорил Савелий Иванович. — Всю гражданскую войну вместе прошли. В Сочи теперь живет. Вернее, жил до войны, а где теперь, не знаю.

— И сейчас там. Передает вам привет.

Глушецкий подозрительно посмотрел на инженера, хрипло кашлянул.

— А теперь, Савелий Иванович, я должен сообщить вам приятную новость. — Сильников встал и положил на его плечо руку. — У Шушунова живет ваша жена Мария Васильевна и невестка, Галя. Сын ваш Николай… — Сильников замолк на какой-то миг и с нарочитой бодростью закончил: — воюет под Новороссийском.

Савелий Иванович смотрел на Сильникова широко открытыми глазами, что-то цепко перехватило ему горло, и он чувствовал, что не может сказать ни слова. Инженер сообщал потрясающие новости, радостные, волнующие изболевшее сердце. Но откуда он все это знает?

Пошатываясь, он встал, подошел к ведру, зачерпнул кружку воды и залпом выпил.

Сильников подошел, бережно взял под руку и усадил на кровать.

— Извините, Савелий Иванович, — ласково проговорил он, садясь рядом. — Огорошил я вас такими сообщениями. Не подготовил, без подхода… Огрубели мы… не можем деликатно…

Во дворе залаял Шарик, где-то вдали послышался чей-то крик. Сильников вскочил, сунул руку в карман. Савелий Иванович прислушался, встал и пошел к двери.

— Я сейчас, — кинул он.

Выйдя на крыльцо, огляделся. На небе лучисто сверкали звезды. Было тихо. Глушецкий услышал стук своего сердца.

К нему подбежал Шарик и завилял хвостом. Савелий Иванович наклонился, потрепал загривок.

— Милая ты моя собачина, знала бы ты, какие новости мне принесли… Будь настороже. Поняла?

С минуту он стоял на пороге, прислушивался и, не заметив ничего подозрительного, вернулся в дом. Сильников стоял с другой стороны дверей, держа руку в кармане.

— Все в порядке, — успокоил Глушецкий и сел за стол, положив руки перед собой.

Сильников прошелся из угла в угол, взял сигарету.

— Будем говорить начистоту, Савелий Иванович, — вполголоса начал он. — Слушайте внимательно, и вам все станет понятно. В городе есть несколько подпольных организаций. Одной из них руковожу я.

Вот это новость! Впрочем, и раньше Савелий Иванович догадывался кое о чем, но только не о том, что Сильников — руководитель подполья.