Читаем Нас ждет Севастополь полностью

Куда идти? Хотела после госпиталя пойти в бригаду, где Николай Глушецкий. Но Глушецкий ранен, а бригаду после апрельских боев отозвали на Большую землю для формирования. Возвращаться в батальон на Колдун-гору. Так не хочется идти туда. Опять майор Труфанов начнет объясняться в любви. Он три раза присылал Васю Рубашкина в госпиталь с подарками. Правда, в записках, которые он передавал, не было ни слова о чувствах и заканчивал их — «с уважением». В последней записке писал, что снайперы батальона уничтожили за десять дней до ста гитлеровцев и ждут ее с нетерпением. В батальон сходить, конечно, надо. Там ее именная снайперская винтовка, подаренная командующим армией генералом Леселидзе. Но в батальоне она не останется. Майор Труфанов теперь будет более настойчив. Ведь он считает, что спас ее, на руках вынес. Он, конечно, не противен ей. После того как увидела его в бою, прониклась к нему уважением, даже симпатией. Но это не любовь. Нет, не любовь…

Утро было ясное. Море затихло под теплыми лучами майского солнца, только у берега оно лениво плескало на выброшенные водоросли, словно хотело оживить их, потемневшие и высохшие. А небо удивительной голубизны. Такое мирное, даже не верилось, что каждую минуту в нем могут появиться военные самолеты. Небо чистое, но птиц в нем не видно. Улетели они с Малой земли.

Из-под камня, на котором сидела Таня, вылез краб. Она хотела его поймать, но неуклюжий с виду краб рванулся в воду и исчез.

В голубоватой дымке виднелись другой берег Цемесского залива, Кабардинка, мыс Дооб. А там, дальше за мысом, Голубой залив, Тонкий мыс, Геленджикская бухта. Все знакомые места.

Таня вдруг подумала: «А ведь я имею право вернуться в свою часть. Куниковский отряд сейчас в Геленджике на формировании. Туда могу поехать и я. Вот будет здорово!»

Она представила, как удивится Виктор, когда она неожиданно появится на его корабле. Наверное, он в обиде на нее. Не послушала его совета, не стала лечиться в геленджикском госпитале. В самом деле, почему она осталась в береговом госпитале? Виктор узнал о ее ранении, писал, что его корабль каждую ночь стоит на рейде Малой земли, охраняя транспорты от вражеских катеров, и что он может с катера послать за ней тузик. Казалось бы, чего лучше, так нет же, заупрямилась.

Таня вскинула за плечо тощий вещевой мешок и опять пошла по берегу. У нее созрел план: придет в батальон, побудет немного там, возьмет свою снайперскую винтовку, а ночью — на пристань. Сядет в мотобот, а на рассвете будет в Геленджике. И там, в порту, будет ждать, когда пришвартуется катер Виктора. И только он сойдет на пирс, как навстречу шагнет она…

Итак, все решено. Завтра встреча в Геленджике.

Напевая, Таня повернула на тропинку, которая вела от берега на гору Колдун. Но когда подходила к штабу батальона, почувствовала вдруг какое-то непонятное смятение. Она вынуждена была признаться себе, что ее тревожит предстоящая встреча с майором, неизбежный разговор с ним. Трудно предвидеть, чем он кончится.

Вася Рубашкин неделю назад сказал ей, что живет в том же блиндаже, а ее топчан свободен, ждет свою хозяйку.

Таня не дошла до блиндажа, остановилась, прислонясь к дереву, огляделась. Сердце усиленно заколотилось. Но уже не от предчувствия встречи с майором. Картина разорения была ужасной. Вокруг деревья, посеченные горячим металлом, со сбитыми вершинами. Всюду воронки от бомб и снарядов. Следы боев…

У Тани повлажнели глаза. Вот в той траншее есть «лисьи норы», в которых она пряталась при бомбежке и спала в перерывах между боями. А там, за бугром, окопчик, где ее ранило, снизу, в балке, отделяющей гору Колдун от Безымянной, ночью шел рукопашный бой между прорвавшимся батальоном немецких автоматчиков и нашими солдатами и матросами. Там решалась судьба Малой земли. Если бы гитлеровцы расширили прорыв и прошли бы дальше по балке, Малая земля оказалась бы разделенной надвое. А вон высота, где находился наблюдательный пункт артиллеристов. Окруженные гитлеровцами, артиллеристы капитана Гогушкина вызвали огонь на себя…

Сколько погибло тут наших людей, сколько пролито крови! Вася Рубашкин, когда приходил в госпиталь, сказал, что от батальона осталась пятая часть. А 51-я бригада, принявшая основной удар врага, потеряла почти весь личный состав. Теперь она расформирована.

Однако надо идти в штаб батальона. Слегка робея, Таня подошла к блиндажу, где находился штаб. Натянув на брови пилотку и поджав губы, шагнула на выбитые в скале ступеньки. И тут из блиндажа вышли майор Труфанов и парторг батальона старший лейтенант Бурматов. Майор был в новой летней гимнастерке. Две пуговицы воротника расстегнуты. Виднеется белоснежный подворотничок. Брюки заправлены в новые летние сапоги. Вместо пилотки фуражка. В новом обмундировании был и парторг.

Увидев Таню, майор сначала моргнул, словно не веря своим глазам, потом заулыбался. Таня приложила правую руку к пилотке и отрапортовала:

— Товарищ майор, главстаршина Левидова вернулась из госпиталя.

Труфанов протянул ей руку и, не скрывая радости, сказал:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Публицистика / История / Проза / Историческая проза / Биографии и Мемуары