Нас ждет Севастополь

– Балуешься? Ну и хорошо, что не куришь. А то некоторые девки смалят махорку. Не одобряю. Не стал бы такую целовать. А сигареты, между прочим, дрянь. Затянешься, а до души не достает. – Он выплюнул недокуренную сигарету и стал крутить цигарку из махорки. Закурив, с удовольствием выдохнул дым и сказал: – Вот это другое дело. Между прочим, мы сегодня выпили. Начальство расщедрилось. Видишь, стоят катера. На них пришли командующий флотом, член Военного Совета и командир нашей базы. Сейчас они в этом клубе. Ордена нашим ребятам вручают. Получит матрос орден, выйдет, а в другом зале начпрод преподносит кружку вина и тушенку. Выпьет парень, закусит – и спать. Видишь, кругом спят ребятишки. Не вино сморило. Пять суток не спали. Помнишь, как высаживались на Малую землю? Так тут погорячее пришлось.

Он неожиданно замолк, вынул из вещевого мешка плитку шоколада и протянул Тане.

Таня вдруг вспомнила этого матроса. Костей его зовут. Он друг ее напарника в первые сутки боев на Малой земле Миши Беленко. Это Костя рассказывал после смерти Миши, что поедет в его село на Черниговщину и женится на его сестре.

– Спасибо, Костя, – растроганно сказала она и призналась, что еще не завтракала.

– Значит, кстати подарочек, – ухмыльнулся Костя. – Это я у начпрода Ибрагимова спер. На всякий пожарный случай.

– Ворованное раздариваешь, – Таня погрозила ему пальцем. – Меня соучастницей делаешь.

Костя беспечно махнул рукой:

– Ибрагимов мужик хороший, руганет разок, а потом отойдет. Между прочим, чего мы стоим. Шоколадкой сыта не будешь. Пойдем-ка к начпроду. Ты ведь нашенская, должен он накормить тебя.

– Я не против, – согласилась Таня.

– Нашенская-то нашенская, а где ты была все эти месяцы? Неужели на Малой земле?

Когда Таня подтвердила, Костя уважительно протянул:

– Ну и ну… Тебе не плитку шоколада надо дарить, а целый ящик. А между прочим, тебя сам бог мне послал. Ведь ты нужна мне.

Таня вопросительно посмотрела на него.

– Село, где жил Миша, освобождено от гитлеровцев. Я написал письмо его матери, но ответа еще не получил. А к тебе просьба: я дам адрес, ты напиши ей о геройской смерти Миши, спроси как поживает дочь Марина. И между прочим напиши про меня, дескать, друг Миши матрос Костя жив и питает нежные чувства к Марине. Ну и, конечно, напиши, что я парень положительный и не то чтобы красивый, но симпатичный, У меня есть ее фото. Миша подарил, вот смотри.

Он вынул из нагрудного кармана комсомольский билет и достал из него фотографию девушки с длинными косами и веселыми светлыми глазами.

– Хорошая девушка, – похвалила Таня, возвращая ему фотографию.

– Лучшей жены не пожелаешь.

Таня удивилась про себя, как можно заочно, не видев и не поговорив ни разу, влюбиться в девушку. Но Костю не стала спрашивать.

8

Шесть морских охотников стояли у развороченных взрывами причалов. Таня смотрела на них с замиранием сердца. На одном из них Виктор. Ей хотелось побежать туда, но что-то удерживало, что-то заставляло оттягивать час свидания. Она пообедала в батальоне, сдала в штабе продовольственный аттестат. Там с ней разговаривал незнакомый офицер, который сказал, что ее фамилии в списке личного состава нет, но аттестат все же взял, заявив:

– В список занесем. Видимо, просто ошибка. Но возможно, что зачислили в другой батальон. Ведь из куниковского отряда создано два батальона. У нас был снайпер Филипп Рубахо. Но его тяжело ранило на днях. Так что тебя будем числить в нашем батальоне.

С командиром батальона капитан-лейтенантом Ботылевым ей не удалось поговорить. Ботылеву сейчас не до нее.

Выйдя из клуба, Таня торопливо зашагала к причалу, у которого стояли катера.

Встреча оказалась такой, о которой мечтали оба.

Увидев Таню, Новосельцев спрыгнул с катера и бросился ей навстречу. Он сжал ее в объятиях и осыпал лицо поцелуями, не стесняясь находившихся на пирсе матросов и офицеров.

– Наконец-то, наконец-то, – приговаривал он.

Она обхватила его шею руками и прильнула щекой к щеке, шепнула прерывающимся от волнения голосом:

– Родной ты мой.

Он увел ее в свою каюту. Только здесь Таня рассмотрела, как изменился Виктор. На его лице появились морщины, на висках светлели седые волосы, нос заострился.

Она обняла его за голову и прижала к своей груди. Какое-то неведомое чувство, что-то вроде материнской нежности, охватило ее. Виктор не помнит, чтобы Таня была так ласкова, так нежна. Бедняжка, каково-то ей пришлось на Малой земле, под непрерывным огнем в течение долгих месяцев?

Несколько минут они сидели так на узкой койке, не разговаривая и не шевелясь, словно боялись спугнуть охватившие их чувства. Только пальцы Тани гладили его голову.

Кто-то постучал в дверь каюты. Виктор поднял голову, встал и открыл дверь.

В каюту вошел майор Уральцев. Увидев Таню, он сказал:

– Извините, я, кажется, не вовремя…

– Это верно, – смутился Новосельцев.

– Когда зайти?

– Только не сегодня, – попросил Новосельцев. – Это Таня, моя невеста. Семь месяцев пробыла на Малой земле, только встретились. Сам понимаешь.

– Еще раз прошу прощения, – кивнул Уральцев, пытаясь вспомнить, где он видел эту девушку.