Наш человек в Киеве

Потом интеллигентов вокруг меня сменили бородатые мужчины в нарядных парчовых платьях. Потрясая огромными золочеными крестами, они сначала спели свои унылые псалмы, а потом вытолкнули на сцену под монументом своего предводителя, имя которого я не смог разобрать из-за поднявшегося одобрительного шума.

— Русские попы веками издевались над украинским народом, настала пора им ответить за все содеянное. Граждане украинцы, кто может, пусть берет в руки автомат и идет воевать, идет убивать русских на Восточном фронте, кто не может убивать — пусть рисует критические надписи на домах тех, кто сегодня ходит в московские церкви. Пусть украинец выгоняет подлых москалей, пусть наказывает их, пусть люстрирует, как сумеет. Нам всем нужно активно бороться с внутренним врагом Украины, нужно изгнать всех внутренних врагов с украинской земли. Нация превыше всего! Один народ, одна земля, один президент! Кто этого не понял, тот враг, а таких врагов нужно убивать! — призвал этот представитель украинской христианской церкви, и его снова поддержали одобрительными криками.

Потом этот же мирный господин в золоченом платье в продолжение своей яркой публичной речи потребовал включить в правительство Украины откровенных националистов, без которых, по его мнению, Украина не сможет выжить. Кандидатов он аккуратно перечислил по списку, сотни копий которого потом раздавали в толпе на Майдане всем журналистам.

— Пошли мочить ватных ублюдков!

— Не прощать! Идем убивать!

— Смерть ворогам! Смерть России!

Внезапно вся эта огромная толпа развернулась и мощным неудержимым потоком, как будто вырвали пробку в переполненной ванне, двинулась по Крещатику. Я последовал за ней, забегая вперед и едва успевая делать видеонарезку движения этой угрюмой и ожесточенной массы. Миновали Крещатик и пошли через Ботанический сад к улице Льва Толстого, когда до меня дошло, что мы направляемся к посольству России, где я уже побывал минувшей ночью.

Тогда я прекратил съемку, потому что ежу было понятно, что все существенные события будут происходить у посольства, а у меня уже разрядился основной аккумулятор. Запасной держит не больше часа, и то, если не на холоде.

Я впервые увидел здание российского посольства в Киеве при свете дня и поразился: очень красивое и даже утонченное, судя по историческим картинкам в Сети, беспечно[8] бежевое трехэтажное здание ощетинилось двойным металлическим забором, мощными металлическими жалюзи в размер оконных проемов и уродливыми, но прочными бетонными блоками напротив главного входа. Так проклинаемый на Западе Русский мир оказался в осаде «демократии».

И она не подкачала. Я едва успел заменить аккумулятор в камере, как десятки организованных озабоченных громадян в прибывшей к посольству толпе дружно развернули незаметные доселе пакетики, из которых как бы внезапно достали куриные яйца самой низкой категории — мелкие, зато дешевые.

— Господа украинцы! Давайте покажем этим русским свиньям, каков на самом деле бесстрашный украинский народ! — призвал басом кто-то авторитетный из толпы.

— Сейчас российские политэмигранты тоже будут кидать яйца в посольство России, — торжественно сообщила в камеры собравшимся журналистам невысокая рыжеволосая женщина. Она сообщила это с какой-то странной, неловкой, извиняющейся улыбкой, потом достала из пакетика бережно замотанное в тряпочку яйцо и неумело кинула его. Яйцо попало в первую решетку фасада, забрызгав саму эту неловкую женщину, и она, побросав на асфальт пакеты и сумку, торопливо начала оттирать желтые пятна на своей модной кожаной курточке.

Прочие активисты встали цепью напротив здания и тоже принялись метать в русское посольство куриные яйца, которые им подносили молодые люди в камуфляже. Кидали и камни, но принесли их с собой мало, а на месте взять было неоткуда. До фасада, впрочем, что яйца, что камни докидывали немногие — мешали два ряда высоких и плотных решеток.

— А теперь давайте сожжем флаг этой подлой страны, — закричал в мегафон все тот же авторитетный голос.

Действительно, на козырьке над входом в посольство бесцеремонно красовался трехцветный флаг Российской Федерации.

По металлическому забору ловко начал карабкаться один из активистов, молодой сноровистый парень в камуфляже. Его лицо от носа до подбородка было закрыто балаклавой, а сверху для верности голова была прикрыта кепкой с эмблемой какого-то добровольческого нацбата. На его рукаве я разглядел шеврон с жёлто-синей вышивкой «Рабовладелец». Шеврон, конечно, был отсылом к массовым обвинениям добробатов в работорговле — жители Донбасса рассказывали в социальных сетях, что тех, кого подозревали в симпатиях к России и сепаратистам, националисты содержали в концентрационных лагерях, заставляя работать бесплатно в шахтах или на фермах. Официальные украинские СМИ эти жалобы опровергали, а боевики высмеивали.