Наш человек в Киеве

Через несколько минут мимо меня, озираясь, пробежало несколько фигур в камуфляже. Первым желанием было броситься в сторону от них, но я знал, что так делать нельзя. И действительно, следом за первой группой преследования прошла вторая, так же внимательно изучая окрестности и вслушиваясь в любой подозрительный шорох.

Где-то в стороне грохнула крышка мусорного бачка, и вторая группа побежала на звук. Тогда я вышел из своей подворотни и быстрым шагом добрался до следующего переулка. Там я снова замер, уже в тени детской площадки, прислушиваясь.

Я вздрогнул, когда внезапно совсем рядом увидел тлеющий огонек сигареты и услышал насмешливый, но тихий вопрос:

— И от кого мы здесь прячемся?

В плотной тени все той же детской горки я разглядел двоих полицейских, в форме и при оружии. Они сидели на скамейке и курили.

— Да так, вот гуляю, — ответил я им негромко.

— А документы у тебя есть, гуляка?

Я вытащил из-за пазухи слегка поистрепавшееся уже удостоверение болгарского радио, протянул ближайшему полицаю.

— Это не документ, конечно, но ладно, — ответил он мне. — Так от кого ты тут прятался?

— От тех, от кого и вы, — ответил я, пораженный внезапной догадкой. — От бандерлогов из «С14».

Полицаи помолчали, затягиваясь сигаретками. Потом один из них сказал:

— Да мы не прячемся. Пойдем уже туда, Микола?

— А что там, закончилось уже все? — проигнорировав напарника, спросил меня Микола.

— Да черт их разберет, — ответил я, присаживаясь к полицаям на скамейку. — Машины еще горят, а эти к ним пожарных не пускают.

— Не пускают, ага, — согласился Микола.

— Я начал снимать, а они пообещали меня грохнуть, — продолжил я, ища поддержки.

— Ну, эти, если пообещали, значит грохнут, — успокоил меня первый полицай.

Я помолчал с минуту, переваривая этот ответ, потом все-таки продолжил осторожную дискуссию:

— У нас в Болгарии за такое в тюрьму сажают.

— А у нас в Украине такие ментов убивают вместе с семьями, и ничего, — неожиданно зло рявкнул Микола и его напарник испуганно зашептал:

— Да тише ты, Микола.

Тот послушно затих, докуривая сигарету.

Мы посидели молча еще несколько минут, и я начал замерзать.

— Я пойду, пожалуй, отсюда. В центр — это туда? — показал я рукой.

— Туда. Хочешь, подвезем тебя, — предложил вдруг Микола, прислушиваясь к ночным воплям неподалеку.

— У вас тут машина? — удивился я, вглядевшись в темноту двора. Действительно, в дворовом проезде стоял новенький блестящий полицейский Toyota Prius с погашенными огнями.

Сработала рация, и строгий металлический голос произнес оттуда:

— Двадцать первый, сообщите, где находитесь.

— Я двадцать первый, нахожусь возле посольства, жду указаний, — нагло соврал Микола в рацию.

— Как обстановка там? — бодро поинтересовался неведомый мне командир.

— Обстановку контролируем, — так же бодро ответил полицай.

— Хорошо, ждите, через полчасика с прокуратурой явимся, на осмотр места происшествия. Чтоб все было в порядке, как поняли?

— Принято, ждем.

— Не получится тебя подкинуть, давай уже сам, нам ехать надо, — сообщил мне Микола с явной печалью в голосе.

Мы пожали друг другу руки, и я пошел со двора, по-прежнему внимательно оглядывая окрестности.

В коридоре хостела меня встретила испуганная Алена. Из приоткрытой двери ее комнаты доносились крики и вой сирен из телевизора — судя по всему, шла ночная программа новостей.

— У нас тут черт-те что творится в городе, а вы по ночам гуляете. Опасно это, — сказала она, с искренним возмущением далее многословно выговаривая мне за беспечность.

— Нельзя так, плохо это кончится. Осторожно нужно.

Я терпеливо слушал ее возле двери в свою комнату, не желая обижать невниманием.

На мое счастье, снова позвонил директор, я развел руками перед Аленой, показывая на телефон, и ушел к себе.

— Ну что там у тебя, будет материал?

— Минуты полторы всего видео есть, — сообщил я.

— Негусто. А почему так мало?

— Нацики снимать не дали, угрожали, пришлось уходить.

— Понятно. Давай тогда высылай все исходники, что есть, мы сами тут смонтируем. Текст тоже сами. А ты сейчас поспи, а к десяти утра давай на Майдан, там снова заварушка какая-то намечается. Снимай там все нон-стопом и сразу высылай, сам не монтируй, некогда.

Я включил ноутбук, поставил файлы на закачку и попробовал уснуть. Однако уснуть не получалось — одолевали мрачные мысли. Судя по всему, я не смогу долго продержаться тут, если буду ходить на все мероприятия с участием нациков. Рано или поздно они меня вычислят и искалечат. Сменить внешность не получится, жизнь — это же не водевиль. Ну, не обзаводиться же мне, в самом деле, бородой с париком. Потом я представил себя с бородой и в парике, мысленно заржал и тут же уснул, как убитый.

Это воскресное утро началось со стука в дверь. Я быстро вскочил с кровати и оделся, затем постоял у двери, прислушиваясь, но ничего не услышал, решительно выдохнул и открыл щеколду.

За дверью стояла Алена с подносом: сливки и гренки, и вдовесок бездна любопытства. Чашек со сливками на подносе было две.