Наш человек в Киеве

— Хорошо, что есть пресса. Расскажите всем, что мы пришли на траурный митинг, а не драться с этими мразями. Посмотрите, какие они свиньи — они гадят там, где стоят, как животные, — возмущенно сказала мне одна из женщин, показав на нациков. Те все услышали и с явным вызовом принялись плеваться шелухой еще энергичнее.

— Наших мужиков, одесситов, кого убили, кого посадили, остальных запугали. У нас в принципе интеллигентный город, а когда сюда приезжает это нацистское быдло из Львова или Харькова, оно избивает всех очень легко, потому что некому всерьез сопротивляться. А полиция сама боится нацистов, — рассказала мне другая женщина.

Действительно, толпа одесситов вокруг меня явно не была готова к силовому противостоянию — на акцию явились, в основном, женщины и пожилые мужчины.

Полиция вела себя очень осторожно, если не сказать — пугливо. Когда часть неонацистов вдруг пошла сквозь рамки металлодетекторов, по-прежнему плюясь шелухой, теперь уже прямо в участников митинга, полицейские из оцепления даже не попытались их остановить.

Тогда перед молодыми людьми встали неровной шеренгой несколько пенсионеров.

— Уходите отсюда, вы здесь лишние, — сказала, запинаясь от страха, одна из женщин.

— Сама пошла отсюда, сепарская мразь! Здесь везде хозяин украинец! — ответил ей молодой человек в камуфляже и красно-черной кепке «Правого сектора», после чего плюнул женщине в лицо. Он тут же получил пощечину от пенсионера рядом и с радостным криком «слава Украине!» ответил серией точных и сильных ударов кулаками в пенсионера и его соседку. Они осели на асфальт, а толпа вокруг зашлась в возмущенном крике:

— Полиция, куда же вы смотрите?!

Неонацисты спокойно стояли посреди возмущенной толпы и улыбались. К ним никто не рисковал подойти, было ясно, что они ответят избиением любого несогласного.

Наконец, от полицейского оцепления отделилось несколько человек во главе с подполковником. Они подошли к гопникам и вежливо откозыряли им.

Нацики, ухмыляясь, ждали продолжения.

— Будьте так любезны, господа, пройдите за оцепление, — сказал им подполковник.

— Это почему? Мы тоже имеем право тут стоять, как и все эти уроды.

— Здесь родственники погибших, матери, жены, сыновья, уважайте их чувства, — сказал, понизив голос, подполковник.

— Да мне насрать на чувства этих сепарских мразей! Надо будет, поджарим всех, — взорвался неонацист, с вызовом посмотрев по сторонам.

— Господи, до чего мы дожили, — громко сказала пожилая женщина рядом со мной. — Ведь победили же однажды фашистов, прогнали их с нашей земли! И вот теперь, смотрите, эти твари снова здесь завелись! И никак нам их не угомонить.

Из толпы в нацистов вдруг полетел камень, потом еще один, потом толпа вскипела и обрушила на них настоящий град самых разных предметов, от бутылок с водой до баночек с кремом. За несколько секунд от бравого вида ничего не осталось — перед нами стояла кучка испуганных и грязных молодых людей.

— Выходим отсюда, быстро! — теперь уже решительно гаркнул на них подполковник, и они побежали наружу через рамку, прикрывая головы от продолжающегося града возмездия.

Толпа вокруг вдруг запела: «Вставай, страна огромная». Люди пропели все куплеты и припев, а потом — заново, настолько вдруг воодушевила всех эта победа над силами зла.

Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой
С фашистской силой тёмною,
С проклятою ордой.
Пусть ярость благородная
Вскипает, как волна, —
Идёт война народная,
Священная война!
Как два различных полюса,
Во всём враждебны мы.
За свет и мир мы боремся,
Они — за царство тьмы.

Песня подействовала и на полицию — когда к митингующим с решительным видом направилась еще одна группа националистов, ее встретили плотные ряды полицейских.

— Уходим отсюда, — четко и внятно проговорил им подполковник. — Иначе будем вынуждены применить силу.

— Смотрите, братья, что в Одессе делается! — заорал один из спортсменов своим друзьям. — Тут же сепары всюду, и на улицах, и в полиции. У нас во Львове бы вы так не орали, москальское отродье.

Однако пробиваться силой они не рискнули, просто встали рядом с рамками, злобно поглядывая по сторонам.

Я понял, что тут уже не будет ничего интересного, и пробился сквозь толпу поближе к площади. Там шла дискуссия. Благообразный седой мужичок с бородкой, что называется, на голубом глазу рассказывал съемочной группе «Пятого канала», что на самом деле никаких националистов и бандеровцев на Украине нет. Корреспондент — спокойный, если не сказать, равнодушный, молодой парнишка — равномерно кивал головой, соглашаясь со сказанным, и только поморщился, когда вокруг заголосили одесситы.