Наш неистовый конец

– Они думали, что на их стороне будет фактор неожиданности, – бесстрастно произнесла Кэтлин. – Так что передайте своим руководителям, прежде чем их посадят в тюрьму, чтобы они перегруппировались и ожидали, когда наступит подходящий момент. Скажите своим людям подняться и вооружиться, чтобы гангстеры не смогли рубить своими тесаками невинных на улицах.

Когда она подняла глаза, все в комнате смотрели на нее.

– Все очень просто, – подытожила она. – Когда они придут, будьте готовы.

Они начали двигаться, начали передавать послания на словах, писать записки, составлять тексты телеграмм в другие города на тот случай, если атака распространится и на них. Кэтлин просто наблюдала, чинно сидя за столом. Ее охватило странное чувство – она осознавала, что она здесь не по обязанности, не потому, что ее послали сюда Алые. В этом месте, в это время она вообще не относила себя к Алым.

Возможно, она больше никогда не станет относить себя к ним. Она провела столько лет, наблюдая, притворяясь, подстраиваясь. Превращаясь в преданного члена ближнего круга Алых, готового умереть за свою семью. Но она этого не хотела – не хотела никогда. Дело всегда сводилось к тому, чтобы поддерживать порядок, но теперь от порядка не осталось и следа.

Кэтлин сняла перчатки и скомкала дорогой шелк. Образ жизни Алых умер. Его страховочной сетки больше не было, но больше не было и его ограничений. Вокруг больше не было членов семьи, высматривающих малейшие признаки неблагонадежности. Все эти годы Кэтлин Лан дышала тогда, когда дышала Алая банда. Кэтлин Лан ходила, когда Алая банда говорила ей ходить. Кэтлин Лан существовала лишь в русле движения Алой банды, лишь затем, чтобы они считали ее достойной защиты и безопасности.

И, когда Алая банда исчезнет, исчезнет и Кэтлин. Тогда она застынет, как застывает фигурка балерины в музыкальной шкатулке – имя умершей девушки, которая кружилась перед их глазами.

Перчатки упали на пол.

Образ жизни Алых умер. Кэтлин Лан умерла, она всегда была мертва. Но Селия Лан жива. Селия всегда была здесь, рядом, ожидая благоприятного момента, момента, когда она сможет чувствовать себя в безопасности.

– А как вы узнали эту информацию?

Парень, у которого в прошлый раз была разбита голова, вдруг подошел к ней и сел, наступив на валяющиеся перчатки, но он этого не заметил, потому что его внимание было приковано к ней.

– Какая разница? – ответила она. – Вы же понимаете, что это правда. Вам достаточно отправить людей на улицы, и вы обнаружите там гангстеров, переодевшихся в рабочих.

– Хм-м. Ваше лицо кажется мне знакомым. Вы не из Алых?

Селия встала и, подобрав с пола свои испачканные перчатки, бросила их в мусорное ведро.

– Нет, – ответила она. – Я не из них.

* * *

Венедикт врезался в двери лаборатории, загородив выход своим телом. В нескольких шагах от него утомленный Лауренс, которого разбудили, моргал, трепеща и не понимая, почему Рома так себя ведет.

– Послушай меня, – тихо сказал Венедикт. – Тебя же сразу пристрелят.

– Отойди.

Голос Ромы был безжизненным, как и его глаза, в которых клубилась тьма. Самым странным из всего этого было то, что в выражении его лица Венедикт узнавал себя, узнавал свою собственную извращенную ярость, которая проявлялась в безрассудстве.

Значит, вот как я выглядел тогда?

– Ты говорил, что мы идем сюда, чтобы проверить, как идет работа над вакциной, – прошипел он и снова попытался выхватить у Ромы банку, которую тот держал в руках. – Но вместо этого ты пытаешься сбежать с какой-то субстанцией, чтобы еще раз взорвать дом Алых. Это не то, чего хотела бы Джульетта.

– Не говори мне, чего хотела бы Джульетта, – огрызнулся Рома. – Не говори мне…

Венедикт снова попытался выхватить у него банку. Рома попятился, но Венедикт бросился на него и, свалив его на пол, прижал его руку к линолеуму. Лауренс хмыкнул, но не сдвинулся с места, продолжая стоять у лабораторных столов и наблюдать.

– Хотя бы подожди, – сказал Венедикт, упираясь коленями в живот Ромы. – Подожди, пока ты не выяснишь что к чему. С какой стати Джульетте было закалывать себя кинжалом…

– Они убили ее. Они убили ее и теперь собираются выйти сухими из воды…

Венедикт не дал Роме сесть.

– Это не какое-то уличное убийство, это дела Алой банды. Ты всегда знал, как это бывает у гангстеров. Ты же сам живешь такой жизнью каждый день!

Рома перестал вырываться. Он сделал глубокий вдох, затем еще, и Венедикт вдруг понял, что его кузен пытается наполнить легкие воздухом.

– Она бы никогда этого не сделала, – выдавил он из себя. – Никогда.

Венедикт с усилием сглотнул. Он не мог этого допустить. Ради блага Ромы.

– Город сейчас полон Алых, – медленно проговорил он. – Они что-то замышляют. Ты не можешь отправиться туда и усугубить дело.