Наш неистовый конец

Джульетта должна была это сделать. Если бы она сообщила, что любовником Розалинды был Дмитрий и что он и есть шантажист, в Алой банде бы поняли, что преступления Розалинды куда серьезнее, чем простой шпионаж.

– Нет.

Лицо Розалинды было непроницаемым.

– Почему?

Потому что она не хотела им это сообщать, потому что не хотела этого принимать. Потому что она так привыкла лгать и таиться, что очередное сокрытие правды ничего бы не изменило.

Краем глаза Джульетта видела, что Венедикт смотрит на нее.

– Иди, Розалинда, – повторила она.

Наконец Розалинда пошла к двери. Но, уже взявшись за ручку, остановилась и, оглянувшись, сглотнула.

– Мы видимся в последний раз?

В этом тихом вопросе было заключено слишком много всего. Вернется ли Розалинда домой? После всего того, что она сделала, после всего того, что сделали с ней, может ли она вернуться?

И, если да, вернется ли домой сама Джульетта?

– Не знаю, – честно ответила Джульетта.

Розалинда смотрела на нее еще пару секунд. Возможно, ее глаза наполнились слезами, а возможно, Джульетта просто приняла желаемое за действительное, и слезы навернулись только на ее собственные глаза.

Розалинда вышла, ничего больше не сказав.

* * *

Дождь ослабел, затем прекратился. Его последние равнодушные капли упали на мертвые тела. Их бледные руки громоздились друг на друге, воздух вокруг наполнялся смрадом разложения.

Селия не знала, жива она или мертва. Она была погребена под трупами. Ее тело болело, но мысли в голове так путались, что она не могла понять, вызвана ли эта боль раной от пули или же душевной мукой. По глупости она воображала, что бойня не затронет ее, что насилие и жестокость коснутся только простых людей. Но теперь она, кажется, наконец-то смогла стать одной из них. Член Алой банды не мог так страдать. Член Алой банды либо погиб бы быстро, как мистер Бин, в которого попала одна из первых пуль, либо держался бы вдалеке от этой схватки.

«Что там происходит?» – подумала Селия.

Тут кто-то схватил ее.

– Я нашла тебя. Я нашла тебя.

Селия повернула голову и, открыв глаза, увидела яркий свет – над ней горел уличный фонарь. Ей казалось, что ангел вытаскивает ее из-под груды мертвых тел, некое небесное существо, явившееся ей, чтобы смягчить ужасы войны. Но тут бок пронзила новая резкая боль, и ее мысли прояснились. Ее спасал не ангел.

Это была ее сестра.

– Как ты здесь оказалась? – потрясенно выдохнула Селия.

В свете фонаря на щеках Розалинды блестели мокрые полоски, но, когда она наконец вытащила Селию из-под нагромождения трупов, по ее лицу потекли новые слезы. Ее руки ощупывали Селию, ища раны. Рана была только одна – расплывающееся кровавое пятно на боку.

– Как ты можешь спрашивать меня об этом? – Она хлюпнула носом. – Я побежала к улице, на которой произошла бойня. Я искала тебя.

Селия сжала зубы, чтобы не вскрикнуть от боли, и не стала противиться, когда Розалинда попыталась поставить ее на ноги. Она пошатнулась, но Розалинда обняла ее и не дала упасть. Хотя у Селии кружилась голова, она все же разглядела красные следы на запястьях своей сестры.

– Ты можешь идти? – спросила Розалинда. – Пойдем отсюда, иначе ты истечешь кровью.

Селия еле-еле переставляла ноги, но все-таки шла.

– Спасибо тебе, jiêjiê. – Когда в лицо Селии подул ветерок, она ощутила на своих щеках что-то холодное. Что это: кровь, или она тоже плачет? – Спасибо, что ты нашла меня.

Розалинда обняла ее еще крепче и продолжила двигаться вперед, даже когда Селия шаталась, ненадолго лишаясь чувств.

– Я хочу, чтобы ты думала о Париже, – приказала она, пытаясь заставить Селию не отключаться, не поддаваться слабости. – Подумай о его барах, о ярких огнях. Подумай о том, что ты увидишь их вновь, когда мир больше не будет таким темным.

– Наступит ли когда-нибудь день? – прошептала Селия. В глазах у нее темнело, все цвета слились в один.

Розалинда глухо застонала, но продолжала идти вперед. Она сделает так, что ее сестра увидит новый день, увидит еще много новых дней.

– Я погубила нас всех ради любви, которая оказалась ненастоящей, – прошептала она. – И самое меньшее, что я еще могу сделать, это спасти хотя бы тебя.

Глава сорок семь

Солнце заходило.

В Чжабэе улицы вновь начинали заполняться народом, поэтому Джульетте и Венедикту было нетрудно пройти мимо солдат. Гоминьдановцы могли сколько угодно пытаться заставлять жителей сидеть по домам, но у них это не получалось, и при малейшем намеке на бунт люди высыпали на улицы, чтобы присоединиться к нему. Новость о том, что состоится публичная казнь, разлетелась быстро – и среди рабочих, и среди других обывателей. Оставался только один вопрос – знают ли об этом в Гоминьдане? Но как бы приятно ни было стать свидетелями ареста Воронина, Джульетта все же надеялась, что гоминьдановцы не появятся. Потому что тогда Монтековых тоже арестовали бы или просто расстреляли.

– Он передал тебе всего одну пилюлю? – спросил Венедикт, часто дыша.

Они обошли упавшего рикшу. Джульетта обогнула его слева, а Венедикт справа – и вместе двинулись дальше. Впереди, на перекрестке, стояла плотная толпа.