Наш неистовый конец

Джульетте пришлось напрячь всю свою волю, чтобы сдержать крик, когда он прижал салфетку к ране. Антисептик жег в тысячу раз сильнее, чем сам порез, и ей хотелось спросить его, не пытается ли он отравить ее. Он не смотрел на рану, вместо этого он вглядывался в ее лицо, ища на нем причину ее поступка. Как будто не понимал, почему она повела себя так.

Джульетта сделала быстрый выдох. Несмотря на адскую боль, она чувствовала, что кровотечение прекратилось. Туман в ее голове рассеивался, сознание прояснялось.

У нее имелось дело, которое надо было сделать.

– В вашу банду проникли коммунисты. – Джульетта слегка повернула голову – так, чтобы не побеспокоить раненое плечо, но достаточно для того, чтобы встретиться с Ромой глазами. – В вашей среде есть секта, работающая с ними, передающая им ваши деньги и оружие. Думаю, это сотрудничество и порождает чудовищ.

Рома не отреагировал. Он убрал салфетку и держал в руках иголку и нитку.

– Я наложу тебе швы.

Первым побуждением Джульетты было отказаться. Она не сомневалась, что он умеет зашивать раны – чтобы выжить в этом городе, надо было уметь одним движением ломать ноги врагу и ловко накладывать швы на раны союзника. Но разве она его союзник? Не дрогнет ли у него рука, когда он будет зашивать ее?

Рома нетерпеливо крякнул, держа наготове иглу. Хотя Джульетте казалось, что она могла бы встать и дойти до больницы с зияющей раной в плече, она поморщилась и сдалась.

– Подожди.

Она уронила нож, который держала в руке, и достала из кармана зажигалку. Молча открыв ее крышку, она крутанула колесико, выбивающее искру. Когда вспыхнул огонек, Рома начал стерилизовать на нем иглу, ничего не спросив, как будто ему и так было все ясно. Иногда бывало легко забыть, как хорошо они знали друг друга до того, как все пошло наперекосяк. Забыть, что когда-то они читали мысли друг друга и могли предсказать, что сейчас скажет каждый из них. Но теперь, когда Рома постучал по тыльной стороне ее руки, чтобы она потушила пламя, когда игла раскалилась докрасна, Джульетта не могла этого забыть.

– Не втыкай иглу слишком глубоко. Я не хочу, чтобы у меня остался шрам, – проворчала она, защелкнув крышку зажигалки.

Рома нахмурился.

– Вряд ли ты сейчас в том положении, чтобы обсуждать размеры своих шрамов.

– Это ведь ты метнул в меня нож.

– А теперь именно я зашиваю тебя. У тебя есть еще какие-то жалобы, которые ты хочешь озвучить?

Ей хотелось его придушить.

– Ты хоть слышал, что я сказала? – спросила она. – Насчет коммунистов?

– Да, – ровным голосом ответил он. И вдел нитку в иголку. – И это не имеет никакого смысла. Мы не хотим, чтобы город захватили коммунисты. С какой стати нам помогать им устраивать революцию?

Рома подался вперед и вонзил иглу в ее кожу. Джульетта стиснула зубы, но продолжала терпеть. Ей доводилось выдерживать боль и похуже, напомнила она себе. Когда в Нью-Йорке она разбила бутылки с вином, ей пришлось накладывать швы на всю руку.

Правда тогда ее зашивали в больнице.

– Этого я не знаю, – ответила она. – Но это происходит, притом прямо у тебя под носом.

Ее плечо дернулось, и Рома тут же сжал предплечье. Его пальцы были горячими и обжигали ее кожу.

– И что я, по-твоему, должен с этим делать? – спросил он, опять потянув за нитку.

– То, что ты должен был сделать с самого начала. Найти того француза. То чудовище в поезде.

Игла вонзилась чересчур глубоко, и Джульетта шумно втянула ртом воздух. Рома выругался и еще крепче сжал ее предплечье, чтобы не дать ей вскочить.

– Сиди смирно, – скомандовал он.

– Ты явно пытаешься меня убить.

– У меня это явно не получается, поскольку ты живехонька, так что сиди смирно!

Джульетта резко выдохнула через нос и позволила Роме наложить последние швы. Хотя она старалась не шевелиться, она продолжала следить за его движениями, пока он не посмотрел ей в глаза и не прищурился.

– То чудовище, – повторила она. – Если ты его найдешь, картина станет яснее.

Но Рома покачал головой и протянул руку. Джульетта отдала ему нож, который лежал рядом, – тот самый клинок, который он всадил в нее, – и он отрезал им нитку.

– Я не могу, – ответил он. – У меня и так забот полон рот. Как видишь… – он сжал зубы и кивком показал на другой конец проулка, где караулила Алиса, – наши ряды редеют от кровной вражды, да и помешательство убило многих наших. Боюсь, если я направлю ресурсы на поиски шантажиста, это только побудит его на новые атаки, и в то время, как вы, как я слышал, уже разработали вакцину, мы…

– Я отдам ее тебе. Образцы, бумаги. Чтобы ваша лаборатория смогла повторить ее.

Выражение досады на лице Ромы уступило место изумлению. Но он быстро стряхнул с себя оторопь и, сдвинув брови, продолжил работу – достал из коробки бинт и начал перевязывать плечо Джульетты.

– У тебя есть на это разрешение?

«Конечно же, нет», – мысленно усмехнулась она. В каком мире Алая банда согласилась бы передать свою вакцину Белым цветам? Никто не делал ничего по доброте душевной, если только эта доброта не могла принести им выгоду.

Вслух она сказала только одно:

– Нет.