Наш неоконченный роман. Молчун ты мой любимый

И Шурочка заткнулась. Взяла себя в руки и попыталась рассуждать логически. Главное – она жива. Скотч с её губ и рук сняли. Волосы отрастут. Стыд от мокрых трусов она как-нибудь переживёт. Чем так разозлил похитителей муж, и какой следующий пазл из её собственного тела они решат ему послать – лучше не думать. Тут ведь что самое главное? Найти точку опоры, от которой будешь соизмерять своё положение. Если за начало измерения, нулевой меридиан, брать свою прежнюю жизнь, сытую и спокойную, то впасть в отчаянье, а то и сойти с ума, не долго. Если ориентироваться на то, что было с тобой в течение последних нескольких дней до этого, то положение ухудшилось, но не на много. А если представить себе, что переживали узники концлагерей, то твои сиюминутные проблемы покажутся тебе сущей ерундой.

Исходя из этой логики, Шурочка себя и вела. К бытовым неудобствам старалась приспособиться, панике не поддаваться. А переживать и бояться было чего. Весельчак был всё время навеселе. От него постоянно несло перегаром. Мутный взгляд, которым он провожал каждый шаг Шурочки, был тяжёлым и липким. Она чувствовала себя мелкой дичью, за которой из-за кустов наблюдает матёрый хищник, подбираясь всё ближе и ближе. А ведь хищников было два. Не пил же Весельчак один? Наверняка они пьянствовали вместе с Умником.

Но вскоре Шурочке стало не до переживаний о себе. Однажды она подслушала разговор похитителей-охранников, и её затрясло от ужаса…

Шурочка уже приготовилась ко сну, угнездясь в раз и навсегда найденной позе между торчащими пружинами дивана, когда услышала грохот за дверью и отзвук повышенного тона голоса. Чёрт! У неё же есть стеклянный стакан! В фильмах не раз им пользовались герои, чтобы подслушать то, что творится за стенкой. Почему бы и ей так не попробовать? Всегда полезно знать, о чём говорят твои враги. Может, так и понятней будет, что произойдёт дальше, к чему готовиться?

Собственно говоря, стакан оказался и не особенно нужен. Достаточно было немного расковырять дырочку между досками, через которую пробивался тоненький лучик света из соседней комнаты. (Это тебе не тот основательный каменный дом, в котором её держали вначале!). Голос Умника звучал приглушённо, о чём он говорил, можно было только догадываться по отдельно долетающим словам:

– …сыт…

А вот Весельчак говорил громко и в выражениях не стеснялся:

– Я только на неделю подписывался, а мы уже третью валандаемся!

– …деньги…

– Кинут нас на бабло! Нутром чую!

– …надо…

– Скучно мне! Свободу хочу! Бабу хочу! Погудеть на воле хочу!

– …шеф…

– А я сразу говорил – надо было щурёнка брать, а не бабу! Давно бы уже сговорились!

На этих словах Шурочке поплохело и слушать дальше она не стала. Поняла, что похитители рассматривали одним из вариантов похищение Лёвушки, ярко представила себе его в их руках, и её затрясло от ужаса. Господи! Какое счастье, что они остановили свой выбор на ней, а не на сыне!

27

Чтобы не сойти с ума от беспокойства за родных, Шурочка запретила себе думать о них и больше двух недель ей это удавалось. Она как будто забыла о сыне. Мужа мысленно называла не иначе, как Тимур Георгиевич и на «Вы», как будто он до сих пор только её начальник, а она его подчинённая. А взаимоотношения с родителями вернулись в ту фазу, когда они общались лишь изредка, украдкой от националиста Тараса, и отсутствие связи в течение двух недель было обычным делом. Но после подслушанного разговора сознание Шурочки взбунтовалось, мысли прорвали воздвигнутую ею плотину и хлынули неуправляемым бурным потоком.

Она думала о стареньких родителях, которые остались на Украине, побоялись быть в тягость собственным детям. Тарас ещё в Подмосковье не укоренился, жил с семьёй на съёмной квартире, куда там ему ещё родителей принять. Шурочка была замужем за состоятельным, но чужим человеком, напрашиваться нахлебниками к которому не хотелось. Да и климат в Питере для стариков был не ах. А тут свой дом, пенсия какая-никакая, да и хозяйство на кого бросишь? Конечно, наверняка материнское сердце почувствовало беду, приключившуюся с родной дочерью, но Тарас также наверняка навёл тень на плетень, чтобы не волновать родителей, и оно, сердце, малёк успокоилось правдоподобной ложью. Хотя, какую историю можно придумать, оправдывающую двухнедельное молчание дочери, Шурочка представить не могла. Уехали в отпуск в Антарктиду, где не работает сотовая связь? Так почему не предупредили? В любом случае, то, что родители остались на Украине сейчас только на руку. Вряд ли бы от них удалось скрыть Шурочкино похищение, будь они рядом…

А Тарас? Как там у него дела? Как Олеся? Как чувствует себя Наденька? Зная упёртый характер Тараса, Шурочка была уверена, что правду из мужа он вытряс давно. Тимур тоже упёртый, но тут ещё надо поглядеть кто кого. По Шурочкиному разумению упёртости в муже и брате было одинаково. Только и разницы-то: Тимур при всей своей упёртости ещё и замкнутый, а у Тараса все эмоции наружу…