Наш темный дуэт

Кейт упала и сильно ударилась. Перед глазами потемнело и тут же побелело. Когда она кое-как поднялась, в голове у нее звенело. Собственно, она и не поднялась: сунаи рывком поднял ее и швырнул об стену, словно какой-то хлам. От удара из нее вышибло воздух, а тень у нее в голове требовала крови, даже когда сунаи схватил ее за шею.

– Соро, стой!

Приказ эхом отразился от стен. Металл столкнулся с камнем.

Рука сунаи разжалась, и Кейт рухнула на асфальт. Мир качался и кренился, но она заставила себя поднять голову и увидела, что он стоит в начале улицы.

Август.

На нем была форма ФТФ, а в руках он держал стальную скрипку. За последние шесть месяцев Кейт не очень изменилась – в отличие от Августа. Он по-прежнему оставался худощавым, но стал выше, и из-под формы выпирали широкие плечи. Черты лица сделались резкими и волевыми, черные кудри падали на серые глаза, некогда блеклые, а теперь – цвета стали. Но главная перемена была не суммой всех этих мелких трансформаций. Он теперь держался иначе. Не как тот мальчишка, с которым она встретилась в Колтоне, и не как тот юноша, с которым она бежала через Пустошь.

Он стоял, обхватив себя руками, словно это помогало ему держаться.

Август был внушителен.

Сунаи – Соро – свирепо смотрел на нее, но не нападал.

Кейт заставила себя встать.

– Привет, прохожий.

– Привет, Кейт, – откликнулся Август.

Не похоже было, что он рад ее видеть. Даже не похоже было, что он вообще ее видит. На лице его застыла маска полнейшей бесстрастности, как будто она была никем, пустым местом. Когда Кейт шагнула к нему, Соро преградил ей путь.

– Соро. Я поймал Катерину Харкер. Она… – Август взглянул на нее, отвел взгляд, и Кейт поняла, что он не знает, как ее отрекомендовать сородичу. – Союзник.

– ФТФ не сотрудничает с преступниками!

– Она сказала, что у нее есть информация.

Конечно, он услышал. Он – сунаи. Он способен услышать, как на соседней улице уронят булавку.

– Генри захочет поговорить с ней.

– Но ее душа – красная!

– Хватит! – рявкнул Август. – Сообщи в Компаунд, что мы скоро будем. Это приказ.

Кейт изумленно уставилась на него. С каких пор Август Флинн стал командовать?

Но второй сунаи повиновался, не задавая никаких вопросов. Он что-то проговорил в комм. Кейт не расслышала, что именно, потому что он отвернулся, а Август шагнул к ней.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, понизив голос. – Тебе не следовало возвращаться.

– Я тоже рада тебя видеть! – огрызнулась Кейт.

Взгляд Августа скользнул по ней, задержавшись на синяке, проступающем на скуле, и на пяти фиолетовых полосах на запястье.

Голос его чуть смягчился.

– Как ты себя чувствуешь?

Такие простые слова – но в них проглянул Август, которого она знала, – он заботился о ней куда больше, чем ему полагалось.

У Кейт ныло и болело все тело, но, по крайней мере, красный свет, ужасное, чудовищное напоминание о том, что она натворила, исчез.

– Я жива, – ответила она и добавила: – Спасибо, что заступился.

Но мягкость уже исчезла, и лицо Августа снова сделалось непроницаемым. Где-то неподалеку раздалось гудение автомобильного мотора. Машина вывернула из-за угла. Август достал пластиковую стяжку и перехватил ею руки Кейт.

– Подожди меня благодарить, – произнес он, и на голову ей опустился мешок.

XII

Со дня автокатастрофы минуло пять лет.

Пять лет с тех пор, как от удара головой об стекло ее правая барабанная перепонка лопнула и она наполовину лишилась слуха. Большую часть времени она справлялась. У нее было второе ухо, да и оставшиеся четыре органа чувств выкладывались по полной, чтобы скомпенсировать потерю.

Однако, когда ей на голову опустился капюшон, утрата еще одного чувства дезориентировала ее.

Разрозненные звуки – голоса, хлопающие двери машин, коммы – доносились до здорового уха обрывками, их заглушала ткань. Никто не разговаривал – по крайней мере с ней. Вот только что ее касались руки Августа, а затем их сменили другие, грубые – толкнули ее вперед, заставили пригнуть голову, втолкнули с улицы в машину. Запястья саднило от пластиковой стяжки, а щека пульсировала от удара сунаи.

В самом низу капюшона виднелась тонкая линия света, но все остальное свелось к оттенкам черного, толчкам шин и гудению двигателя. Они ехали минуты три-четыре, а когда остановились и ее потащили наружу, то Кейт пришлось сдержать примитивную, животную потребность сопротивляться.

Она ничего не сказала, не доверяя сейчас своей способности говорить. К тому же она чувствовала, что для слов наступит свое время. «Дыши, – приказывала она легким. – Вдох, раз-два. Выдох – раз-два».

Под ногами едва ощутимо сменялось покрытие – асфальт, бетон, резина, вновь бетон, атмосфера уже не была уличной. Похоже, ее привели в какое-то помещение. Она пыталась отслеживать путь, но где-то споткнулась, у нее закружилась голова, и она утеряла нить.

А затем – коридор, порог, металлический стул.

Короткое касание ножа о запястья, холодное на теп-лом, вспышка паники прежде, чем стяжка развалилась, тяжесть наручников, лязг и продергивание металла сквозь металл, притянувший ее руки к металлическому столу.

Шаги, звук закрывшейся двери.