Наш Витя – фрайер. Хождение за три моря и две жены

В друзья Зееву Витя не набивался. Ну, беседовали изредка «о том о сём». Ну, помогал дважды хозяину на выставке-продаже выбирать картины для будущей квартиры (в строящемся доходном доме хозяин отводил своей семье весь третий этаж). Ну, кроил и шил маркизы для полукруглого эркера к новоселью (бесплатно, за пять минут, на глазах изумлённой Батьи, такого она не видела ни до, ни после).

Конечно, уйдя со стройки, Витя собирался к Зееву зайти, проститься. Но опережающего визита не ждал.

…Он провалился в какую-то тьму после очередной трудовой ночи, впервые разрешив себе спать до вечера. С ведрами кончено! Но белая полоска сна и в тот раз была неширокой. Уже в полдень его разбудила Саша:

– Зеев требует.

– Не поеду.

– Да он сам прибыл… Ждёт.

Зеев сидел в их маленьком салоне, огромный, на узком потёртом диванчике…

Но явные странности пошли позже. В кабинете с тяжёлыми креслами, куда Зеев привёз его, вынув из кровати, и где Батья поила их, как обычно, кофе «афух», кофе «наоборот», где в чашке горячее молоко наливалось не сверху, а на дно.

– Я давно хотел сказать тебе: лопата – не твоё дело. Ты и Юсуп – у Него (палец указывал на небо) для разного, – Зеев сразу приступил к главному. – Тебе не надо работать на стройке.

– Что должен делать я, чтобы кормиться?

– Тебе лучше знать. А я знаю о себе: есть у меня от Того, чьего имени не называют, знак – помочь тебе.

– Как?

– Как умею – деньгами. Сколько тебе нужно, чтобы не спешить, не мучить себя, выбрать дело по душе на новом месте?

Витенька хохотал. Он смеялся в голос.

– Миллион шкалим! Два! Три!

Лицо Зеева приняло детское обиженное выражение.

– Я дам тебе, чтобы купил квартиру.

– Зачем тебе это нужно?

– Я же сказал – благодеяние от Него. За то, что я дам тебе взаймы, мне простятся многие грехи. И расписки с тебя не возьму. Я знаю, вернёшь. Если не сам – дети твои вернут моим детям. Видишь, как Он устроил: для тебя добро, а для меня ни одной потерянной агоры…

– И что будет?

– Объяснить человеку, не читавшему Торы, не просто. Господь, переполненный благодатью, создал души, чтобы в них излиться. Когда душа наполняется духовным светом дополна, возникает ощущение: нельзя только брать и брать всю жизнь. Стыдно. Есть «хлеб стыда» тяжело, понимаешь – надо отдавать избыток кому-то. Бог даёт и дальше, и если отринуть, впадёшь во тьму. Чтобы остаться с Ним и не нарушить Его замысла, мне надо создать сосуд, который я должен наполнить. Передать, чтобы не разомкнуть цепь, по которой идет Божественная энергия.

– Энергия – это деньги?

– Бывает по-разному В моём случае, пожалуй, да. Деньги дали покой и счастье моей семье. Дети… Ты видел, какие прекрасные у меня сыновья? Посетив меня в Пурим, мой рав намекнул, что неплохо бы с кем-то поделиться… Пора. И я решил – передам тебе деньги… На время. Тогда мои деньги будут живыми, и жизнь в моем доме благостна. Понял?

«Кто их поймёт, этих евреев, – подумал Витя так, будто не принадлежал к этому богоизбранному племени. Мне казалось, – куёт мужик деньги, и всё тебе. А у него вокруг шекеля целая философия. Кстати, почему Господь, щедрый к Зееву, не пошлёт прямо мне? Лично? А ведь посылает… Через этого иудея. Кажется, Зеев серьёзно…».

…Так… Сорок три тысячи у них с Манечкой на счету. Пятьдесят – положенная машканта, он уже примеривался. Значит… Нет! Это – не с ходу. Надо сесть с Манечкой, посчитать, прикинуть пристойный – не унизительный – завтрашний уровень жизни, на который они могут рассчитывать. Так он Зееву и сказал. И добавил с вызовом:

– Как только в кармане у меня блоха заведётся, Манечка перестанет нянчить твоих детей.

– Знаю. А давать уроки музыки двум старшим будет? Дети к ней привязались. И Батья… Только приучила Маню соблюдать кашрут, святость пищи, не путать мясную посуду с молочной, мясной холодильник с молочным… – вздохнул Зеев.