Наша компания

— А дальше?

— Дальше подоспели мы на помощь, отогнали немцев. Кашевары нам улыбаются: «В самый раз вы, — говорят, — помогли. А то через немцев кашу нельзя было помешать. Боялись — подгорит». А потом разбили мы немцев...

— На все корки! Да, па? — закричал Симка и вытащил изо рта ложку.

— Да! На все корки разбили и сели за обед. Ели и лихих поваров похваливали. Вкусная у них вышла каша, геройская.

— Хочу каши, — коротко сказал Симка.

Мама засмеялась:

— Симка, ты же раньше не хотел.

— Нет, хотел. Я после киселя хотел, чуть-чуть, — и Симка упрямо закрутил головой и забарабанил пятками по стулу.

Мама положила ему в блюдце немного каши.

На следующий день, когда папа пришел с работы на обед, в квартире было шумно.

— Дозорные ловят диверсантов, — объяснила отцу мама.

Толя был с автоматом, а Симка в шлеме, свернутом из маминого плаката: «Давать витамины два раза в день».

За обедом братья едва не перессорились. Оба хотели обедать из папиного котелка. И, наверное бы, перессорились, если бы Симка неожиданно не вспомнил:

— Папа, ты вчера обещал съесть полный котелок каши. Покажи!

Папа начал было отпираться, но Симку и Толю не проведешь. Весь огонь своей ссоры они перенесли на отца, и он согласился. За папу не заступилась даже мама.

ПОЛОСА ПРЕПЯТСТВИЙ

Долгое время я не мог сочинить для стенгазеты фельетон, придумать карикатуру или, как говорит наш главный редактор Толя Смирнов, «вскрыть в ком-нибудь пережиток прошлого и пристыдить юмором». Что такое «пережиток прошлого», я сейчас объясню. Вот, к примеру, взять жадность, или там зазнайство, или еще что-нибудь в этом роде — все это и будут эти самые пережитки прошлого.

Ну и вот, разыскиваю это я по лагерю кого-нибудь с пережитками для очередного номера, как вдруг выясняется, что в члене нашего же звена, в Тимке Клюковкине, сразу засело их несколько.

Однажды на вечерней линейке старшая пионервожатая Лена объявляет, что к Всесоюзному дню физкультурника будет проведен кросс с полосой препятствий. А Тимка Клюковкин стоит в строю и раздумывает примерно так: «Вот если бы в шашки с кем сыграть, а то полоса препятствий — бревно, забор, через канавы там перепрыгивать. А я, может, совсем и не способный к этой полосе препятствий! У меня и ноги короткие, и руки короткие, и сам я весь короткий. Заставят бежать — прибегу последним, и ладно...» Если бы вы когда-нибудь видели Тимку Клюковкина и его вечно постный нос, вы бы тоже были уверены, что Тимка только так и мог подумать.

Лена разъяснила, что победителем кросса будет не кто-нибудь один, а целое звено. А время на финише будет засекаться не по первому бегуну из звена, а по последнему и что на протяжении всего кросса можно будет оказывать друг другу помощь. Услышав все это, Тимка испугался. Но испугался он по-хорошему, можно сказать как патриот, без всяких еще пережитков. Ведь если он, Тимка Клюковкин, прибежит самым последним, то и все его звено тоже очутится на самом последнем месте! И Тимка принял тайное решение: тренироваться к кроссу в одиночку. В этом выразился первый Тимкин пережиток, а именно — индивидуализм.

Самым сложным на полосе препятствий Тимка считал для себя забор. Ну как через него перебраться, если он метра в два высотой и собран из плотно подогнанных досок? Для Тимки перелезть через такой забор, конечно, сложно, а остальным ребятам, которые много тренировались, «взять» эту преграду не составляло особого труда. Да и по бревну Тимка тоже не мог как следует пройти: доберется до середины бревна, и тут в ногах у него начинается дрожание и весь он как-то вихляет, болтает руками — и кувырк на землю.

Итак, принял Тимка решение тренироваться в одиночку. Встал он рано утром и пошел на спортплощадку. Сперва взобрался Тимка на бревно. Попытался по нему пройти — ничего не выходит, валится с бревна, да и только. Разозлился Тимка, плюнул на бревно и пошел примеряться к забору. Примерялся он к забору, примерялся, пробовал перелезть через него и спереди и сзади — ну, никак не получается!

Тем временем проходил по площадке наш доктор Павел Артамонович.

— Что это ты, Клюковкин, делаешь? — спрашивает он Тимку.

— А это я упражняюсь, — неохотно отвечает Тимка.

— Н-да... — проговорил Павел Артамонович.

А Тимка стоит злой, на лбу шишка, колени ободраны.

— Ну вот что, — продолжает Павел Артамонович, — мне кажется, Клюковкин, что тебе уже пора закончить упражнения и перейти к водным процедурам. А потом загляни ко мне, и я тебе смажу колени йодом.

Тимка врача послушался и отправился умываться. И здесь у Тимки неожиданно выявился еще один пережиток, и довольно-таки постыдный: Тимка решил схитрить. Он подумал: «Дай-ка я притворюсь больным, и тогда врач освободит меня от кросса».

Взял Тимка кружку, налил в нее чаю и зашагал к доктору. Вошел осторожно в кабинет, присел на край табуретки, а кружку с чаем незаметно пристроил позади себя.

Павел Артамонович сидел за письменным столом и что-то писал. На Тимку он только мельком взглянул и спросил:

— Что? Йод нужен?