Наша прекрасная Александрия. Письма к И. И. Каплан (1922–1924), Е. И. Бронштейн-Шур (1927–1941), Ф. Г. Гинзбург (1927–1941)

Дорогая Фаня, очень рад был получить Ваше письмо. Я уже думал, что Вы окончательно рассердились на меня и не ответите! Ну вот, наконец, пришло синенькое письмо, в котором отразилось, притом довольно хорошее, настроение, навеянное на Вас зимними картинками в гнезде Трубецких, в Узком. Я вместе с Вами прошелся в воображении по занесенным снегом тропинкам, среди сугробов и старых деревьев, покрытых снежными шапками! Это, должно быть, в самом деле очень хорошо! А главное, сколько отошедших человеческих лиц продолжают невидимо жить в этом старом доме, в его коридорах, лакейских, девичьих, подвалах и антресолях! Сколько нравственно-сильных и строгих, законченных простых людей прошлого оставило навсегда свои памяти в этих стенах! Вы мне потом напишите поподробнее: в каком углу и на какой дороге от Москвы лежит эта подмосковная вотчина; каким Трубецким она принадлежала; имели ли к ней отношение профессора Московского университета Сергей и Евгений Трубецкие? Мне помнится, что Вл. С. Соловьев скитался у Сергея Трубецкого. Они, во всяком случае, были близки. В таком случае, не бывал ли Вл. С. Соловьев в Узком? А затем, еще более далекое воспоминание: о 1812 г., о московской чуме, о петровщине, о смутном времени. Трубецкие имели соприкосновение ко всем этим моментам прошлого в Москве и ее окрестностях. Нет ли у Вас указаний о том, как все это отразилось в Узком?

А что же Вы на этот раз ничего не сказали о Ваших домашних, о маме, о племяннике? Лена уехала отсюда в Кисловодск и, по слухам, проводит там время хорошо. Она, по-видимому, не довольна тем, как слагается в последнее время работа в их Институте, и ее мысль строит проекты, где можно было бы производительно устроиться для работы заново.

Теперь о моем докладе об утомлении. Он пока не пришел еще ко мне в отпечатанном виде, и я не могу еще послать его Вам. Выйдет он в трех местах: 1) в «Трудах V съезда физиологов», где должен быть с подробными репликами и моими ответами на вопросы; 2) в Сборнике в честь 85-летия И. П. Павлова, – это очередная книжка «Физиологического журнала» за декабрь 1934 г.; и 3) в очередном номере журнала «Под знаменем марксизма». Корректуры для последних двух изданий были сданы мною с месяц тому назад, и статья здесь должна выйти в ближайшие дни. Как только я получу оттиски, я пришлю экземпляр Вам. Стенограммы у меня нет уже давно.

Я был бы очень благодарен Вам, если бы Вы написали мне подробно Ваши мысли и комментарии к тому, что было высказано в моем докладе.

Мне кажется, что я нашел тут наиболее наглядную, простую и общеприемлемую форму для понятия физиологической лабильности, которое до сих пор так трудно давалось широким кругам физиологов. Понятия и концепции Введенского и его школы трудны для большой публики, и оттого они так долго оставались так мало понятными среди наших «людей науки». Мне пришло в голову, что вместо «парабиоза» и «лабильности» надо начинать с «интервала» и его относительных сочетаний во взаимодействующих тканях, – тогда весь наш материал разовьется для публики, как клубок!

И по-видимому, это так, насколько об этом можно судить по успеху доклада!

Простите. Преданный Вам А. Ухтомский

19

12 июня 1935