Наша Светлость

   - Я откажу. Так надо. Условие неприемлемо. А попытка помиловать вызовет очередную затяжную войну. И мне придется пойти на уступки. А я больше не хочу уступать. Поэтому откажу. Урфин вспылит. И я запру его в Круглой башне. До казни. После он уедет из Города. Если и ты прилюдно оспоришь верность моего решения, я буду вынужден тебя наказать.

   Изольда умница и все понимает правильно.

   - Как?

   - Запретив покидать пределы наших покоев. Также тебе придется присутствовать на казни, опознать тело после. К сожалению, свидетельства Урфина будет недостаточно, Долэг слишком мала, а иных родственников у девушки нет. И никого, кто бы знал ее также хорошо, как ты.

   Кайя знал, что она не откажет. И вопросов опасных, способных насторожить тварь в голове Кайя, задавать не станет.

   Поступки Кайя не противоречат закону, равно как и мысли.

   - Тебе будет неприятно. Но я настаиваю.

   - Деспот, - сказала Изольда и, дотянувшись, поцеловала.

   - Чудовище.

   Ему опять не поверили.

   Лорд-канцлер появился именно тогда, когда Кайя уже начал сомневаться в собственных прогнозах. И эта вынужденная пауза - Кормак наверняка не случайно тянул время - вызвала глухое раздражение. Лорд-канцлер выглядел ровно так, как во все предыдущие дни - безупречно.

   Темный костюм, не траур, но почти. Золотая цепь с медальоном канцлера.

   Трость с навершием в виде когтистой лапы.

   Без парика и пудры он кажется старше, чем есть на самом деле. Седина. Морщины. И эта неестественная неподвижность осанки, которая против воли внушает, что человек прикладывает немалые усилия, дабы казаться молодым и бодрым.

   - Доброго дня желать не стану, - Кормак соизволил поклониться, медленно, не сгибая спину. И будь в кабинете иные зрители, кроме Кайя, они бы уверились, что лорд-канцлер слишком стар для таких формальностей. - Ваша Светлость готовы меня выслушать?

   - Вполне.

   Продолжая играть спектакль - Кормак медленно, обеими руками опираясь на трость, опустился в кресло - лорд-канцлер не перешагнул ту черту, которая отделяет драму от комедии.

   Хороший актер.

   И держит паузу, словно собираясь с мыслями.

   - Вы неважно выглядите, Кайя. Прекратите себя мучить.

   - Прекратите меня мучить.

   - Вы переоцениваете мои усилия. Я лишь пользуюсь ситуацией, которой было бы странно не воспользоваться. И я никогда не был врагом вам. Напротив, мне казалось, что мы прекрасно друг друга понимаем. Следовало сказать, что понимали на протяжении двенадцати лет.

   - На протяжении этих двенадцати лет вы реализовывали через меня собственные амбиции. Признаю, что в сложившейся ситуации есть немалая моя вина. Я слишком много внимания уделял внешним делам, забывая о внутренних. Это будет исправлено. Не сразу, но постепенно.

   - Полагаете, у вас получится?

   - Надеюсь.

   Кормак слишком умен, чтобы бросаться обвинениями или угрозами.

   - Вы повзрослели. Но так ничего и не поняли. Вы не принадлежите себе, Кайя. И не имеете права поступать лишь так, как хочется вам.

   У серебряной лапы длинные когти, изогнутые, хищные. И эта деталь, пожалуй, единственное, что выдает истинную натуру Кормака.

   - В первую очередь я принадлежу моей семье. Во вторую - Протекторату, поскольку ради благополучия моей семьи буду делать все, от меня зависящее, чтобы жизнь была спокойной. Но я не ваша собственность, Кормак. И не Совета, как бы вам этого ни хотелось.

   Чужие эмоции, которые прорываются сквозь завесу сдержанности, дурно пахнут. Как правило.

   И Кормак не исключение.

   На сей раз хотя бы не бойня - кислый запашок. Гниль? Болезнь? Нечто, с чем Кайя не хотелось бы сталкиваться без щита.

   - Если бы вы могли приказать мне, вы бы это сделали. Но раз уж нам все-таки приходится разговаривать, - Кайя добавляет в голос нотку презрения, потому что именно презрения от него ждут, - то я слушаю вас.

   - Зачем слова, если Ваша Светлость и так все прекрасно поняли. У девочки будет один шанс, и поверьте, я воспользуюсь своим правом присутствовать на казни.

   - Никто не собирается ограничивать ваши права. Напротив, я рад, что мы оба стоим на страже закона.

   Лорд-канцлер поднялся, позабыв о трости и притворной слабости. Ему удавалось скрывать раздражение - неужели рассчитывал на легкую победу? - но это отнимало много сил. На маску уже не оставалось.

   - В таком случае, я надеюсь, что вы надежно запрете вашего друга, - Кормак повесил трость на сгиб локтя.

   - А разве он совершил что-то противозаконное?

   - Прекратите. Мы оба понимаем, что его... таланты делают его потенциально опасным.

   - Таланты любого человека делают его потенциально опасным. Я не могу запереть всех.

   Пожалуй, Кайя способен получать от этой игры своеобразное удовольствие. Прежде он не замечал за собой подобного.

   - То есть вы готовы пожертвовать здоровьем и благополучием многих сотен людей? - уточнил Кормак.

   - Вы, человек, и готовы жертвовать людьми, и почему я должен поступать иначе? Но если у вас есть неопровержимые доказательства готовящегося преступления...

   - Четверо человек, которым я поручил осторожно... поинтересоваться душевным состоянием вашего многоуважаемого кузена, мертвы.

   Это что-то новое.

   - Убиты?

   Если Урфин настолько подставился, то Кайя ему лично шею свернет.